Как звонко обрывалась тишина

* * *

Все не моё. А мой уловит глаз
лишь полувзгляд. А сердце – полужест.
Ущербных лун земной полуэкстаз
несомкнутых на радости двух сфер.

Не больно, я привыкла. Промолчу.
Хоть ты... Зачем?..
                Наивно? да. – Тепло.
В окне немой печалью промелькну
давно потухших глаз. Ведь всё равно

Теперь, когда (в который раз)
придешь ко мне заглядывать в глаза:
Что нового? Как теплиться душе?
Царь-птица за стеклом ответ не даст.

Озябшая, но гордая, молчит:
стучится в окна тот, кому темно.
Прохожий, мой хороший, проходи.
Ей – не темно. Где я — там небосвод.

Давно забытых грёз. Их свет – пустой.
Но ты иди, тебе стократ больней.
...Когда на небо подымусь звездой,
ущербным лунам будет веселей.

03.2000 г.

* * *

...А между строк положено писать.
Как между сердцем и ладонью. Тонкий
мой мир качнулся влево...
“Устоим.
      Назло словам и правилам центровки”, –
шепнул мне.
              Право, глупо. Ведь опор
не предусмотрено мне в сноске слова “жизнь”.
Пизанский крен – устойчивый минор
врастающей корнями в свой каприз.

12.1999 г.

* * *

Как звонко обрывалась тишина
хлопком в ладоши – лес наполнил звук
и обломился на иголках ели...
Так отзвук бывшего  нас наполняет вдруг,
но перед будущим смолкает в перепеве.

05.1999 г.