За державу обидно...

С чего бы начать?
С Маркса или может с Гомера?
Гораций, любимый, прости,
о тебе позабыл,
О вас и не вспомнят,
за окнами новая эра,
И новой страной правит новый, лощеный дебил.

Мозги расплавляются легче пчелиного воска,
За окнами день, но такой же, как позавчера,
Жизнь обогащается массою лести
и лоска,
Подумать пора! Очень сильно подумать пора!

Что детям оставим? Они ни на йоту не верят,
Мы лживостью нашей для них посжигали мосты,
На ихнем пути наглухо заколочены двери,
И нет ни надежды, ни веры, любви
и мечты.

А плоскость мышления определяет двухмерность пространства,
Твердят постоянно, что нужно платить и платить,
У всех на виду тлеет нищее наше убранство,
А гордый Учитель пытается смену растить.

Читая поэтов, поверишь в поющие стрелы,
Но, видя героев у самой помойки судьбы,
Наивностью было бы не назвать все, что черное, белым,
А белое — черным, и молча ложиться в гробы.

Все лучшие рвут свои жилы за честь и свободу,
Не зная, что честь и свобода — пустынный мираж,
Забыли, что хлеба и зрелища нужно народу,
А все остальное — придаток, ненужный багаж.

А я все живу, где-то веря в тот самый придаток,
И, дни маринуя, ищу бестолково себя,
Наивно надеюсь на жизни ненужный остаток,
Жалею, терплю, ненавидя, скорбя и любя.

Похмельное утро растопчет последнюю совесть,
А ночь закрывает глаза и зовет отдохнуть,
Но жизнь продолжает писать свою горькую повесть,
Тошнит все сильнее от взгляда на пройденный путь.

Уходим от жизни, топя силу духа в стакане,
Вино разбавляет и так жидковатую кровь,
И веры не видя в паскудном грехе и обмане,
Сквозь дым сигарет на прилавок ложится любовь.

Из моря блевотины лезу на воздух, но знаю,
У мраморных стен полуправды стоит караул,
Но, если меня завтра утром и не расстреляют,
То значит, я мало дешевой свободы вдохнул.