Слепо за мечтой

Пролог
    Очередная мечта и фантазия достраивают несколькими кирпичами дорогу, ведущую прочь от мира реальности.


“La Fee Verte”
В руке бокал с налитым малахитовым нектаром абсента. Лучи света играют на его гранях всеми цветами радуги. Я поднес бокал к устам, опрокинул его. Струя живительного яда впилась в губу, пролилась в горло, согревая его изнутри. Ароматы трав разлетелись по телу, пронизывая своими ветвями артерии, смешиваясь с кровью и нагревая ее. Хмель расслабляет тело и ударяет в голову, накрывая глаза вуалью грез и пеленой видений, заселяя голову хаотичным роем мыслей….
 
Я взор вздымаю вверх, он теряется в сапфировом океане неба, где желание искупаться неудержимо. Я вижу солнце, что плывет в этом океане и расстилает свет по земле. Ни один потоп, ни один ливень не зальет землю так как этот поток все проникающего света. Под этим палящим тело и слепящим глаза натиском очень трудно находиться долго, надо найти место, где можно укрыться. Невдалеке мой взор поймал небольшую рощу, к ней я и устремился, беспощадно жалимый лучами горячего солнца. И вот, жаждущий прохлады, я ступил в тень. Здесь огромные деревья, словно атланты, держащие небо, кронами сдерживали солнце, но самые смелые лучи находили бреши среди листьев и взаимными потоками свергались в этот оазис прохлады. Свет от этих нескольких лучей рассеивается по поляне, прикасаясь своими золотыми пальцами к каждому стволу дерева, к каждому листочку, к каждому камню на земле.

В воздухе неведомых бабочек рой
Живою грацией меня пленя
Кружил волшебный вальс над головой,
Заигрывая смело и дразня.

Они как огромные снежинки, подхваченные ветром свирепой вьюги, кружат в воздухе, застилая собой все, падая вниз к земле и снова воспаряя ввысь.

Здесь ручьи бешено несутся
Плодоносные земли потоком бороздят
К берегам зеленым жмутся
И ты невольно топишь здесь свой умиленный взгляд.



Деревья наклоняются над зеркалами этих ручьев, дабы увидеть там свои нарядные кроны, убранные сочными фруктами, и похвастаться своей красотой соседним деревьям, гордо шелестя своей пышной листвой. В воздухе вьются запахи цветов, устлавших землю, и смешиваются со светом и теплом лучей.
Бабочки образуют живой клубок на каждом бутоне цветка, жадно высасывая нектар… Волшебством дышит поляна…Все это торжество чудес заманивает меня в свою бездонную пучину, соблазнам коих сопротивляться боле нет сил, погружает в глубины сказочных мыслей, влечет постигнуть то, что пред тобой, что неестественно совершенно и лишено изъянов и грубых линий. 
К этому времени солнце устало, лениво зевнуло и покатилось вниз, к горизонту. Оно по дороге теряло свою ярко золотую окраску. Когда из-за горизонта выглядывала лишь четверть солнца, облака и воздух вокруг были щедро выкрашены в светло-розовые тона, вся атмосфера была пропитана сном, ленью и изнеможенностью. Прожит очередной день, закатилось за горизонт очередное солнце, и только нагретые, теплые ветры, скитающиеся по земле и облизывающие все на своем пути, напоминали об этом. Они пели песни о том, что чудеса прошедшего дня пока еще живут в их теплоте, но к середине ночи они навсегда уснут, исчезнут из памяти, уступив место новым торжествам и пиршествам великолепия…И вот уже звучит мелодия, музыка звуков ночи, услаждающая слух и сковывающая меня в своих сладостных узах.

Луна на небе разводит в стороны звезды, освещает сзади бледные, мраморные статуи прибожных дев, монахинь, окутанных в одеяния с ниспадающими волнистыми складками с головы до ног, вырезая отчетливые контуры из ткани ночи. Некоторые, с лицом уныния и жалости, бросали свои отрешенный и невидящий взгляд на меня, а некоторые устремляли свои холодные взоры, лишенные надежд и исполненные горем в небеса, и простерли умоляющие, слабые и изнемогшие руки ввысь, к богу, будто из последних сил и в последний раз поднимая ладони. Но лишь вкрапленные в черное полотно небесного купола алмазные капельки звезд и Луна с сочувствием и с легкой насмешкой слушают наивные, лишенные смысла мольбы.

Мраморные изваяния ангелов с распахнутыми крыльями кажутся настолько живыми и близкими, что вот-вот каменные узы треснут, расколются на мелкие куски и все ангелы одновременно воспарят ввысь и разорвут тишину в воздухе глухими, тихими песнопеньями, прославляя божьи деяния и проклиная путы дьявольских пороков. Будут разделять твои горести и уныния, проливая с тобой слезы, разделять твои радости и счастья, блаженно улыбаясь с тобой, будут любить вместе с тобой и будут ненавидеть вместе с тобой, будут закрывать широкими крылами, защищая тебя, и покроют твое чело венком вдохновения, никогда не покидая тебя. Херувимы гордо стоят или восседают на каменных склепах, украшенных тонко высеченными рельефами, рисунками и выветренными временем готическими надписями, сплетеньями плюща и завядших орхидей, вековой плесенью и черным мхом. Небеса свергают на землю молнии, которые как проворные змеи пронизывают толщу воздуха и жалят землю, раскаты грома сотрясают все вокруг.


Незаметно подо мной начал стелиться густой туман, обволакивая сначала ноги, потом медленно, но настойчиво окутал все тело, а потом и полностью потопил меня в себе. Из глубины тумана начали раздаваться женские крики, смех, стоны, звериный рев, грудной рокот. Расплывчатые лики то появляются, то поглощаются молочной мглой тумана. Вскоре стало понятно что перед тобой, это инкубусы и нимфы. Животные, опьяненные властью и силой, в обличие человека с мощными станами, огромными, сильными крыльями, грубыми чертами лица и богини, обладающие великолепными обнаженными телами, грациозно-легкой походкой, немыслимо быстрым бегом и по-настоящему божественной, совершенной красотой. Глаза этих животных исполнены похотью, жаждой соития, глупостью, звериный инстинкт прослеживается в каждом их движении. Инкубусы преследуют нимф, и нимфы соблазняют глупых, жаждущих исполинов, а потом, смеясь прямо в лицо, убегают, не оставляя никаких им шансов на овладение. Я умиленно и восторженно наблюдал за этим действом, за неповторимой легкостью и быстротой полетов и вдруг среди круговорота прекраснейших ликов нимф я невольно выбрал одну. На несколько мгновений я растворился в тумане и этого хватило, чтобы я потерял ее из вида. О нет, где она я не могу ее потерять!

Я нервно, резкими поворотами головы начал искать ее, поворачиваясь, то вправо, то влево в полной растерянности и беспомощности, будто потерял рефлекс дыхания или сердце, неожиданно исчезнувшее из груди, но вот я вспомнил как дышать. Я нашел свое сердце, я нашел ее, пробежавшую передо мной. Наши взгляды встретились на мгновение, она свой быстро отвела, словно поманила за собой и скрылась в дымке. Я побежал за ней, пытаясь больше не выпускать ее из вида. Я задыхался, но бежал, я смертельно устал, но видел ее перед собой, боясь позвать, мои ноги не желали бежать дальше, но они не могли меня переубедить в моих намерениях догнать ее. Дух настойчиво и пламенно к ней стремился, не ведая преград и сдерживаний. Мне стало казаться, что она хочет, чтобы я ее поймал. Она находила время оглянуться и, улыбаясь, посмотреть на меня. И я это сделал. Протянул на бегу изнемогающую руку и взял ее за запястье. Она остановилась и послушно, покорно, не пытаясь сопротивляться, пошла за мной. Я повел ее прочь из тумана, туда, где мог внимательней рассмотреть. Мы остановились, и я посмотрел ей в лицо, захваченный восхищением и вознесенным им на немыслимую высоту. Я видел только ее. Ее лицо сияло радостью, улыбка излучала веселье, а глаза, поглощенные интересом, изучали каждую подробность моего лица, быстро перескакивая от подбородка к волосам и от глаз к щекам. Мой разум потерял все навыки на эти минуты, и лишь сердце было моим верным суфлером в пьесе любви.
   
 - И никакое богом данное поэту или прозаику мастерство и никакие вершины творческих порывов не опишут ее портрет. Ту мягкость, грацию линий и очертаний, что создают этот неизречимый лик ни в поэзии, ни в прозе. Ни один художник не сможет грубостью кисти вывести эти линии, а если и осмелится это сделать, задействовав весь любовный порыв и все силы обожания, то все равно никакого сходства не добьется.
Ты свободна, как птица, парящая в воздухе, не знающая сует и уныния.  Я хочу стать твоим крылом, сопровождая тебя повсеместно, поддерживая тебя постоянно в полете, над землей, над водой и тучами, я хочу, чтобы нас унес один ветер, один поток, одно чувство – любовь.
Все это время она не меняла своего поведения, все смотрела на меня. Было такое чувство, что она меня не слышит или не слушает, а может быть и … и.. не понимает. Я глубоко задумался. О нет, она меня не понимает, она не слышала всего того, что я ей сказал! В это время ее моментальный, прикосновенный поцелуй обжег мои губы и я застыл от удивления и неожиданности. Как только очнулся, я никого перед собой не увидел, никого не услышал, ни ее, ни нимф, ни инкубусов.
Густой, глухой и безмолвный туман меня полностью обволок, сжал в свои крепкие объятья, и я услышал голос откуда-то издалека:
«Ваше величество, просыпайтесь»




Я чувствовал, что уже не сплю, но пытался сознательно продолжить сон, представить что будет дальше. Сон еще теплился в голове, как аромат сладкого вина на губах, и я пытаюсь поймать и подольше удержать рядом эти воспоминания, безнадежно и молча исчезающие в вечности.
«Ваше величество, вставайте». С этими словами прелестный, волшебный сон исчез навсегда, унеся за собой последний миг.
Я
«Что тебе надо, почему ты меня разбудил» (зевая)
Слуга
Покорно кланяется и протягивает мне конверт.
«Вам письмо от королевы Дании».
Я
(Встаю поспешно с кровати, подхожу к письменному столу. Он полностью завален листами, исписанными набросками, стихами и маленькими абзацами будущих рассказов, зарисовками).

«Брось его в камин, сожги»  (почти неслышно и безразлично, поднимая голову в задумчивости вверх).
(Я начинаю нервно вспоминать образы из сна, настроение, цветовые гаммы и записывать их, подыскивать рифмовку словам для создания стиха, не вписываясь ни в одну из стихотворных систем, составляю огромные предложения, пытаясь наиболее ярко отобразить идеи и воплотить их в наиболее подходящие слова.)
Слуга
«Слушаюсь»
(подошел к камину и кинул конверт на тлеющие угли)
Огонь проснулся и жадно накинулся на белую бумагу очередного любовного письма от королевы Дании, приглашающую наведаться в ее владения и провести там какое-то время. Языки пламени поедали его с разных сторон одновременно, превращая в черный тлеющий пепел, по которому бегают и извиваются горящие искорки, доедающие остатки письма, словно маленькие червячки в гниющем трупе. Все чувства, облеченные в слова и предложения, пропитанные сладкими духами и любовью, на глазах превращаются в черную массу праха, готового разлететься по комнате, поддавшись легкому дуновению.
Я
(Неохотно отрываясь от письма, обращаю внимание на недовольную разноголосицу, доносящуюся  из открытого балкона)
 
Что происходит, кто это мешает мне творить? Франсуа, я требую немедленного объяснения. Спустись вниз, узнай все и доложи мне!

(Слуга вышел, а я продолжил писать, стараясь не замечать криков.  Я сдерживал гнев, боясь выйти на балкон и ожидал Франсуа с объяснениями).

Франсуа вернулся с советником.
Я
Ну и что, что происходит!?
 Советник
Я не знаю что делать, народ взбунтовался. Они жалуются на то, что отдают все нажитое, всю выращенную пищу государству. Они требуют снизить слишком высокие налоги, из-за которых они голодают.
Я
(не отрываясь от сочинительства)
Ах, значит требуют, да.
Я издаю указ о повышении налоговой ставки вдвое. Идите, исполняйте и не смейте оспаривать мой приказ. И еще, отправьте на виселицу самых ярых активистов и противников моего приказа. Немедленно!
( Советник, открыв рот, попытался высказать свое мнение, но побоялся исполнить свои прямые обязанности, поняв бессмысленность любого заявления и возможные последствия его смелости. Он посмотрел мне в спину, развернулся и быстрым шагом вышел )






Слуга
(  лицо Франсуа изменилось не то от страха, не то от отвращения. Мои слова острым лезвием прошлись по его сердцу. Франсуа испуганно, но гордо шагнул навстречу ко мне и принялся защищать свой народ, крестьян, где он сам родился. Судьба была благосклонна и дала ему дорогу в дворец прислугой, но сейчас ничего не могло воспрепятствовать этим словам, сорвавшимся  с уст)
Одумайтесь, господин, они не смогут столько заплатить. Отмените указ, пощадите их.
Я
( я поднял голову, повернул голову назад, будто не расслышал, а потом так резко встал, что стул с грохотом упал на пол)
Что ты сказал! Ты посмел со мной пререкаться! Презренный червь, как ты посмел, паскуда. Мне перечить!?
Ненависть  переполняла меня, я подошел к Франсуа и, схватив его за шиворот, подтащив к окну, дал посмотреть на площадь, где уже были приготовлены виселицы и люди, жизни которых петля должна похоронить в вечности.
Ты хочешь к ним, ты хочешь умереть за свою гордость и преданность своему поганому народу!?
Слуга
Я почту это за честь!
( Я застыл в глубоком удивлении. Я смотрел в его глаза, на которых появились слезы, но это были слезы не от сожаления о том, что ничего уже не спасет его жизнь, это были слезы победы, победы принципов и чувств гордости и достоинства над своими страхами, сомнениями, над гнетом и порабощением, победа духа над телом, победа над самим собой.

Язык замер в неповиновении, глаза остыли от гнева, дыхание перехватило, я не знал что ответить его взгляду, но с легкостью, спокойно, с вялой интонацией произнес одну единственную фразу:
Стража, исполните его просьбу – повесьте его.
Тут же в зал вбежали люди и вытащили Франсуа за дверь.
Я сел на свой бархатный, мягкий диван, протянул руку к столику, взял в руку бутылку абсента, сделал большой глоток и тихо, почти неслышно сам себе сказал:
Как трудно быть королем.)

Под стоны, мольбы и крики, я погрузился в свои долгожданные мечты – единственные спасители от мирской жизни.

Я застал рассвет и встретил его первые краски.   


Не ведает свод неба грозных, серых туч. Холод, темнота неизвестные понятия под этим небом. Воздух влажен здесь, горяч, а небо немыслимо огромно. Завидный простор и раздолье для увлеченных взоров. В нем солнце плавало, словно начищенная до блеска золотая монета. Эти небеса закрепляют сердце в свои узы, и нет блаженней рабства на земле. Глаза запоминают все пейзажи дивного рая, а сердце хранит их в груди, и будет выливать на листы бумаги, создавая литературные шедевры, и будет  возглашать о них другим, хвастаясь тем, что стало хранителем чудес.
Вокруг было пусто, необозримое пространство, ограниченное далеким горизонтом и бездонным небом сверху. Только огромное, одинокое дерево непоколебимо стояло посередине поля.

Ветра и бури не властны над его упорством и жадностью процветания. Его корни жадно и крепко впились в землю и как змеи там расползлись. Его необъятный ствол хранит неувядающую жизнь. Пышная крона впитала всю красоту и вылила это в сочные плоды, я как недостойный и презренный карлик теряюсь в тени этой кроны, под которой еще слаще созерцать свет и зной низвергаемый с небес, наслаждаясь ясной погодой.
Неожиданно из-за ствола неестественно легкой и воздушной походкой вышел ангел, который, не отрывая взгляда, пристально на меня смотрел.
Я
Кто ты? Почему без спроса пожаловал в мою мечту?
Ангел
Я твой ангел-хранитель, но это ничего тебе не говорит, не так ли?
Я
Я не знаю, может быть ты плод моего подсознания, о котором я и не догадываюсь. И все же что тебя привело?
Ангел
Я хочу освободить тебя.
Я
От чего? Я свободен. Я свободен во всем: и в мечтах, и в жизни.
Когда я хочу мечтать, я мечтаю, когда я хочу жить, я живу.
Ангел
Ты не прав. Ты раб своих фантазий. Я знаю, ты устал от своей реальности. Ты хочешь остаться в мечтах навечно.
Я
Да…. может быть...может быть так оно и есть, и это было бы самым лучшим выходом…. И что ты можешь мне предложить?
Ангел
Я могу тебя спасти от реальности, я могу оставить тебя здесь. Ты согласен?
Я
Да, я согласен. Что я должен делать?
Ангел
(указывает на врата, образовавшиеся из сгустившегося воздуха
Они были так ярки, что приходилось прикрывать глаза рукавом)
Войди сюда и обрети то, что ты заслужил.
Я
(Я уже ничего не слышал и не понимал. Я не слышал этих саркастических ноток в его божественном голосе, я не видел его лукавого и самодовольного лица, наказывающего очередного грешника руками самого согрешившего.)

Удар о землю, и тоненькая струйка багровой крови побежала из-под щеки по дорожке под балконом Его Превосходительства. Воины и крестьяне, ставшие свидетелями, забыли о том, что они делали, обступили мое тело  со всех сторон и завороженно наблюдали за тем как кровь образует небольшую лужицу у моего лица, в которой отражались изумленные и недопонимающие лица людей.
      




         Я
Где я? Где дерево, где небо, где горизонт, где солнце?!
Что со мной?!
(вокруг темнота и только ангел слегка колыхая крыльями, парит надо мной)
Что ты со мной сделал, верни меня в мою мечту.

Ангел
Ее больше нет.
Я
Как нет!
Ангел
Твое тело мертво, мечты, следовательно, нет. Она очень хрупка и эфемерна.
Я
Верни мне тело, верни меня обратно!!!
Ангел
Не могу, я не властен. Ты ведь сам этого захотел, ты сам и исполнил свое желание. Помнишь, все, что во сне, в мечте, это твое воображение, и могут появляться вещи, о которых ты не знал. Я был твоим воображением, ты сам хотел меня видеть. Ты бесцельно топтал землю, траву, цветы, ты зря отравлял воздух ядом своего дыхания, ты был бесполезен. К тому же ты вершил судьбы равных себе. Какое ты имеешь право это делать! Твой дух свободен и он опять наш. Душа получает новое тело с целью самовоспитания, познавания бытия, жизни, перехода на новую ступень. Ты был нашей ошибкой, твое тело не достойно было твоей души. Мечты не приводят ни к чему, они хрупки и мгновенны, они не источник знаний, тело было возможностью получения знаний, а ты пренебрег этим. Твое тело будет похоронено в земле, люди будут топтать твою могилу, проклиная ее, это кара, которую вечно придется искупать твоим останкам, но не так все грустно – дождь, просачивающийся сквозь землю, будет твоим вином, а черви будут твоими гостями на твоем загробном пиршестве.

Epilogue

Пока земля выносит наши ноги
И стопы, что цветы и травы мнут
Мы все должны успеть,
мы все преодолеть должны пороги,
Что испытаньями нам предстают.

20.04.03-----5.05.03