Физическая ода

Посвящаю своему преподавателю по физике В.Ф.Русакову

Я теперь знаю, что в местах, где живем мы - освоенных клаптиках суши –
Ни в культурной Европе, ни в Америке, ни в отдаленной Азии,
Нигде, нет ни одного здания, которое стояло бы лучше,
Чем на чертежах у проектников, и со строителями не случались оказии
От того, что природа крутит с геометрией шашни,
И все наши блочные,
Одиночные
И растиражированные в небоскребы высотки по сути – Пизанские башни.
И только на самом крайнем севере и в центре бескрайности Антарктиды
есть места, где снег будет падать нормально,
Но вы, конечно, захотите сказать – вертикально,
И если бы молодые полярники-повесы
Установили столбики с указателями полюсов по подвесам,
То эти два столбика торчали бы прямо,
Рассказывая всему миру упрямо,
Что они – две точки нашей оси вращения.
И я хотела бы быть там и на себе испытать трение
Этой оси и все центробежные силы людского сознания,
Что стекаются к югу и к северу.
Я бы построила там единственное на свете «ровное» здание,
Я бы грела руки над плюсом и минусом магнитного поля нашей планеты,
Я бы плавала в океане с пингвинами
и учила белых медведей бросать в черную воду монеты,
Чтобы они всегда сюда возвращались и не вымерли бы как динозавры,
Я бы просила приезжих геологов оставить магнитофон хотя бы до завтра
И танцевала с тюленями под Рикки Мартина,
Я бы кружилась в магнитных вальсах,
Дергала спутники за тонкие ниточки радиосигналов,
Сбивала частоты и перемешивала каналы,
Чтобы люди бросали в корзину чипсы Эстрелла,
Отрывали себя от диванов и больше смотрели
Не на плоские двадцатисемидюймовые экраны,
А друг на друга,
Чтобы они выходили на улицу,
разувались и бегали как маленькие дети
Под прищуренным солнышком.
Я к ним подлечу на горящей комете,
Упаду на траву и буду рассказывать,
Что в Париже в большом Пантеоне
Один француз придумал подвесить маятник
и умудрился назвать его своим именем – Фуко.
Он (не француз) стал вращаться кругом
По самой очевидной нам, физикам, причине,
По той причине, что ускорение свободного падения
Такое рассеянное
И все время куда-то смещается,
Не может попасть к центру.
Но я подумала, все это происходит от того, что Земля – живая,
Маятник стоит на месте,
А она кружится под ним и вращается,
Водит хороводы с остальными планетами
И ей начихать на то, что мы мучаемся, разгадывая ее тайны с секретами,
Выводим формулы и пишем е-мэйлы
из северного полушария в другое – южное,
спрашивая, в какую сторону закручивается вода в раковине,
Ведь интересно, чего там Земля придумала на пару с одним – Кориолисом.
Ведь давит же она воду вправо у нас и налево –
там, где люди живут вверх тормашками,
И реки по разному размывают берега,
А вода воде устраивает бега
И не знает, что ее движение все равно относительно,
И никакие носители
Информации на груде лесов, полей и замасленных океанов,
которые вертятся дружно,
Не смогут открыть законов (а нам и не очень-то нужно)
Траектории полета нашей мысли,
Ведь вселенная тоже мчится кому-то навстречу и закручивается по спирали.
И сколько столетий и миллионов эр мы летели с ней вместе и даже не знали
Об этом? Или знали, но просто забыли,
а Эйнштейн с Гайзенбергом нам  скромно об этом напомнили.
И теперь мы сидим на фотоне,
несемся к другому фотону со скоростью света,
а не с удвоенной скоростью,
И думаем снова,
что это – абсолютная правда и истина.
Но кто-то когда-то докажет, что даже инвариантность бессмысленна,
Если эта инвариантность в жизни не знала любви.
Но всем моим рассуждениям, вроде бы, нет предела,
Ни в жизни, ни в математике.
Просто вот я захотела
Сказать во всеуслышанье,
что я не верю прагматикам, циникам и всей остальной братии,
что правда – в сухих расчетах,
И все можно решить, преумножить и разделить на калькуляторе или, что хуже, на счетах.
Ведь до сих пор ни одна, никакая на свете кориолисова сила
Не сумела заставить меня забыть, как я тебя любила…