как вечный катрен, не кончается дождь...

Как вечный катрен, не кончается дождь.
Уже почерневшие пальцы воздеты
укором в предел, где тепла не найдешь,
где только кострища забытых обетов.

Четвертого круга сомнение:  ты? –
в провале стекла, или некто снаружи
следит, как безвестный художник цветы
затеял писать жидкой кистью на луже,

пытаясь убрать стойкий серый налет
с небесной гуаши, с листвы тусклых пятен –
поярче б, поярче, но холст не дает –
в роящемся сумраке образ припрятал

свое откровенье до лучших времен
для новых да Винчи блатных солнцеликих.
К четвертому дню проявляется он –
на мнимых осях, соглядатаях тихих.

Там в точке возврата победно гремят
о землю разбившихся струй фейерверки,
как в съемке обратной, взмывая назад
к  в сердцах опрокинутой Богом тарелке.

Забыв направление, время возьмет
у спящего глаза случайность конвульсий
и капля, застыв на мгновенье, скользнет
слезой по щеке под внезапной обузой.

И, цикл замыкая рождением в смерть,
сорвавшейся каплей, случайно задетой,
в ведущую в тьму полуось залететь
хоть раз обречен проявившийся в свете.

(Скольжу в Зазеркальи, год не доходя
до смерти Иуды и с ней – Кариота*;
ни разу на стыках эпох не найдя
назад отразиться большую охоту.)

Четвертую вечность по кругу; двойной
чертой вертикальной закрыть шелестенье
торопится дождь, пожелтевшей рукой
внося в партитуру свое возвращенье.

И серым истоптанным утром сквозным
в зрачок свет впустив, странно чувствовать кожей
ботинки, носками навстречу, свои
на грязном полу в незнакомой прихожей.







*1924г.