Будто сучка женою ждала темноты, двор карябая

Уходила она, предвкушая возможные страсти. Где видано?
Всё, как надо. Старался… Уют в зеркалах встревожился…
Всё соседки – невинные. Целомудренны, будто на выданье
Взгляды, ядные  прыскали. (Нет у них никого). Я ёжился…

Ни от взглядов их грязных, а скорей от недоброй её трусливости
Говорила мне всё: «Я не знала о том, что – слабая».
Оказалось всё так, задыхалась  от страха в  потливости,
Будто сучка… женою ждала темноты, двор карябая…

Ни к мужчине, ни к мужу спешила, дождавшись вновь сумрака.
Просто так… Ну, так надо. Ведь мы, как никак, расписаны.
Как страдала, бедняжка, забита едою сумка-то
Банки ломятся в снадобьях, с нежеланьем сготовлены. (Словом описаны).

Наслаждали тревоги, их восторги с глазами яркими, лисьими.
Всё бы понял, осмыслил, если б были детьми мы  малыми,
Если б что-то ни так, через хитрость, по злобному вымыслу,
Иль глаза застилали шоры колдовскими туманами.


Но ведь не было этого. Столько помнят свидетелей, сколь надобно
Свет любви тот рождения, поцелуев цветы рассветные.
Ну, и ладно, отмучили пресные взгляды… Судьбою задано.
И любовные письма её, через строчку, с душевными бедами.

Мысли были о браке. Рассужденьями тропы выстланы.
Заросли эти тропы, куда ни ступи, бурьянами.
И все чувства ранние Ею  в дальнюю юность высланы,
Как бы в ссылку… в места, где  любовь стелилась полянами…