Из опально-серых улиц...

Из  опально-серых  улиц, переулков,
в  мёртвом  камне  заплутавшая  душа,
ты  идёшь, шаги  впечатывая  гулко, -
одиноко.
     Бесконечно.
             Не  спеша.
И  глядишь  кругом, нисколько  не  волнуясь,
потому  что  ты  не  просто  так  идёшь
из  опально-серых  переулков, улиц
под  весенний  лёгкий  ненастырный  дождь.
И  когда  вокруг  уже  не  так  уж  серо,
потихоньку  начинает  зеленеть,
вспоминаешь: в  мертвом  городе-без-веры
можно  жить – но  невозможно  умереть.
Значит, сделан  этот  шаг – один  из  многих –
и  уже  не  вспомнить – ни  когда, ни  где…
Ты  так  крепко  там  привык  смотреть  под  ноги,
чтоб  ходить  по  камню, а  не  по  воде…
И  уже – смотри, как  нестерпимо  сине,
как  слепит  глаза, привыкшие  к  грязи,
и  без  хмеля  пьян  от  запаха  полыни,
и  из  уха  в  ухо  птичий  звон  скользит…
А  в  лесу, в  каких-то  зарослях  коротких –
может, ельника, а  может, ивняка, -
ты  отыщешь  кем-то  брошенную  лодку,
и  окажется, что  рядышком – река, -
напевает  тихо  водяную  песню,
переносит  стайки  легкие  ундин…
Вёсел  нет, - а  нам  без  вёсел  интересней:
мы  сегодня  быть  гребцами  не  хотим…
И  уже  насквозь  мокры  твои  кроссовки,
и  деревьев  монотонность  не  скучна…
Ты  рукой  взмахнёшь – неопытно, неловко
доставая  яркий  камешек  со  дна;
Яркий  камешек – а  вдруг  осколок  солнца? –
или, может  быть, совсем  другой  звезды?…
И  бегут, бегом  бегут  по  речке  кольца
рассыпающейся  искристой  воды…
И  плывёшь, плывёшь  куда-то  по  теченью,
и  всплывает  из  зелёных  лопухов
невозможное  такое  ощущенье –
дорастания
       до  собственных
                стихов…