Стихотворение о том, как три наших известных поэта сходили на ко

Стихотворение о том, как три наших известных поэта сходили на концерт Дэйва Брубека в 1980 году. Повествование начинается от имени А. Вознесенского.

Я проснулся утром рано,
Первым делом – на часы.
После – душ, бритьё и ванна,
И, само собой, трусы.
Только натянул сорочку,
Телефон: «Хеллоу, пиит!» -
В трубку мощный, гулкий, сочный
Голос Роберта хрипит.
Дальше – больше:
- Слышь, Андрюха,
Хочешь Брубека живьём?
Да не съесть, не съесть – послушать!
Есть билеты. Что, идём?
В общем, я тебя встречаю
В 5 на Пресне, у ларька.
Принимаешь?
- Принимаю!
- До свидания.
- Пока.
Мне сегодня, между прочим,
Не особенно спалось…
Но я, как ариец, точен,
Не надеюсь на авось.
Обещал – приду железно,
Слово ведь не воробей,
Да, к тому ж, узнать полезно,
Что он там играет, Дэйв.
Друг Рождественский мне всё же,
Хоть поэт, скажу – дрянцо,
Он одно лишь делать может,
Хмурить брови и лицо.
Но мужик он, между прочим,
В доску свой, без дураков!
Он мне дорог, Робка, очень
(И поэт Гребенщиков).
Натянул на бёдра брюки,
Подтянул подтяжек шлейф.
Вдруг раздался голос: «Брубек…»
Шорох, скрип, шипенье «…Дэйв…»
Вздрогнул, точно от укола,
Я же тут один, поэт!
Ба! Да это радиола,
То работает, то нет.
Замолчала. Ладно, врубим
Телевизор. Бог ты мой!
На экране он! Дэйв Брубек,
И какой-то марамой.
Резво встал, пошёл к роялю,
Грубо скомкав интервью.
Я не думаю – я знаю,
Что исполнит он мою
Тему, что слегка хромает,
Тему, что идёт на 5!
Умоляю, заклинаю
Дэйва, требую сыграть!
Я экран буравлю глазом,
Изловить желая кайф.
И он, словно по заказу,
Начинает «Тэйк э файв».
Ритм меня дымком упругим
Плотно кутает, как смог…
Это вам не буги-вуги!
Я б , наверно, так не смог!
Это ж надо! Жив курилка,
И блистает, как алмаз.
Решено, беру бутылку
На концерт. Который час?
Полвторого. Превосходно,
Башли в горсть и в магазин.
Стоп! Да я ж поэт народный!
Как я не сообразил!
Мне сказали сверху дяди:
- Ежли нужен будет шнапс,
Позвоните, ради Бога,
Расстараемся для Вас!
Набираю хитрый номер.
Лажа! Абонент молчит.
«Что ты там, паскуда, помер?!» -
Голос в трубку мой рычит.
Я зверею на крещендо,
И сломать желая стресс,
Я, не зная сам, зачем то,
Вдруг на книжный шкаф полез…
Встав на стул, по полкам шарю.
Клоп ползёт да бьётся моль.
Не кирнуть ли мне на-шару?
Евтушенке брякнуть, что ль?
У него, у Евтушенки,
Завсегда стоит бадья.
Помню, раз с ним хорошенько
Нализался бражки я.
В джазе я рублю маленько,
Он же – просто без ума,
Друг мой, Женька Евтушенко,
Что со станции Зима.
Кир мне нужен не для пьянки,
Он как допинг нужен мне,
Чтобы от искусства янки
Забалдеть вдвойне, втройне!
- Слушай, Жень, такое дело,
Я на Брубека иду,
И с собою взять хотел бы
Не тебя – твою бурду!
Да не всю, чуть-чуть, маленько,
Что, заедешь? Ну, с меня!
Через час явился Женька
С бормотой из ячменя.
- Мож, она не добродила… -
Речь с порога начал он,
- Мож, убойной нету силы,
Зря растравим органон…
- Ты к чему это, Евгений,
Дорог нынче, мол, овёс, да?
- Ох, дурак ты, Вознесений,
Хоть хватаешь с неба звёзды!
Пробу снять я предлагаю,
Градус вычислить, удар
Методом ошиб и пробок
Мой проверить экземпляр.
То-есть, пробок и ошибок!
Нет, не так. Не пробок – проб!
Слушай! А удар-то шибок,
Аж шары ползут на лоб!
Ну-к, ещё разок проверим.
Быть не может! Без дрожжей
Воспитал такого зверя
За неделю я, ей-ей!
Брось стакан, бери, брат, ковшик.
Да не морщись, пей до дна.
Всё, Андрюха, друг хороший,
Бражка кончилась. Хана.
Ты чего не отвечаешь?
У тебя ж сегодня джаз.
Э, да ты, браток, друшляешь!
Знамо дело, пил не квас.
Ладно, отдыхай, Андрюша,
Я тебе уж удружу.
И тебя заместо слушать
С Робкой Брубека схожу.
Опосля тебе детали
Я с концерта передам.
И не эдаких видали,
Много раз бывали ТАМ.
Ты чего зашевелился,
Ты куда это, Андрей?
- Жень, я, кажется напился,
Ты ж, гад, вякал «без дрожжей»!
- Дак количеством мы взяли,
Оборот здесь не при чём.
Литров 7 на грудь приняли!
Мне эт, правда, нипочём.
Я могу и больше стрескать,
Ежлив, скажем, задарма.
Все такие, скажешь, дескать,
Что со станции Зима?
Нет, не все! Есть и похуже!
А в поэты вышел я!
Хоть порой валяюсь в луже,
Как последняя свинья.
- Жень, ой худо!
Мочи нету!
Помоги, а то помру!
Станет меньше на поэта
У Отчизны поутру.
- Понял всё, бегу за водкой!
Жди меня, Андрей, не дрейфь.
Вмажем под огурчик сотку,
Посидим, На что нам Дэйв?
Мы ж поэты, нам негоже
Бормотать, что водка – яд.
В дверь звонок! Открыли – Боже!
Роберт с Брубеком стоят!
Робку мы по бородавке
Опознали и губам.
Видно, что в страшенной давке
Брал для Брубека «Агдам».
Дальше помню очень смутно
Как сидели вчетвером
За обильным и уютным
Поэтическим столом.
Как соседи к нам стучали,
Вереща: «Который час?!».
Мы в прострации торчали,
Брубек джаз играл для нас.
Сколько было песен спето!
И хвалили два часа
Три известнейших поэта
Подмосковные леса.
Дэйв сидел мрачнее тучи,
Подперев рукой висок.
В их Америке вонючей
Нет, увы, грибных лесов!
Мы расстались с ним друзьями,
Проводили аж до трапа.
«Боинг» курс взял на Майами,
Роберт, как ребёнок, плакал.
Брубек влип в иллюминатор,
В сердце грусть: «Гуд бай, Москва!»
Сто очков дал дипломатам
Дэйв, седая голова.
Есть хорошие моменты:
Джаз – у них, леса – у нас!
Вот как сблизил континенты
Мистер Брубек, мистер Джаз!