Есенин пропил ботинки Хлебникова

Лист осиновый падает
под ноги пропойце бедному,
снежинки первые гадами
вертятся, но они не ведают

печали и плеска баяна,
который мне взвихрил душу...
И несет ее, обуянну
шелестом, то на сушу,

то где посуше - на лавочку,
и взметает пыль кокаина
одинокая русская девочка,
лесбиянка тоскливая Нина.

Я, как прежде, уныл и спокоен,
ожидаю небесной расплаты
средь дебошей и робких попоек,
средь расхлюстанных жен и халатов.

Где ты, голая янычарка,
проносившаяся смерчами?
Я - один, со мной только чарка,
я - просоленный и переперченый,

отстоявшийся и надломленный,
только начатый и уже конченый,
и мартеновский и сразу доменный,
обескровленный и заточенный,

поваренный и бертолетовый,
керосиновый и некрасивый,
голубой, слегка фиолетовый,
безотказный, немецкий, насильный,

глухослепонемой, перепрыгнутый,
в паутине, проросший, кривой,
полосатый, двояковыгнутый,
слишклм пьяный и без ботинок...