Фотограф

Он не художник.
Он мог бы им стать,
но не по призванию, а по недоразумению.
Он фотограф, и, говорят, преуспел  в мастерстве художественной фотографии пернатых.
Птицы в лесу его совсем не боялись.
Они слетались к нему на плечи, на голову, садились на протянутые руки.
Им нравились его прекрасные высокохудожественные снимки.
Он  их  всех  любил одинаково,  и все его фотографии были одинаково прекрасны.
Одна из птиц странным образом залетела к нему в дом  через закрытое окно.
Фотограф  этому нисколько не удивился.
Он сделал несколько добротных фотопортретов лесной птицы в домашней обстановке, и та стала ручной и домашней. 
Она  уютно поселилась в старинных настенных часах  вместо сломанной механической кукушки.
Фотограф на некоторое время оставил свои прогулки в лес,
но вскоре опять заскучал.  Сам он не был еще ручным и домашним.
Ему все казалось что он мог бы стать великим художником-орнитологом.

Однажды вечером он вышел прогуляться со своим любимым псом по кличке Барс.
Почему у собаки было практически кошачье имя, никто не знал.
Наверное, потому, что кошки тоже по-своему очень любят птиц.
Барс никогда не мешал  человеку в его фотоохоте.
Наоборот,  почуяв близость редкой и красивой птицы,
пес  замирал в статуэточной неподвижности  и мог так стоять часами,
пока его не окликнет единственный в мире голос,
который он слышал или желал слышать.
В тот вечер эти двое  долго бесцельно кружили по знакомым тропинкам.
Задумчиво догорала очередная живописная осень, деревья прощались с отслужившим оперением. Почти все птицы улетели.
И вдруг они увидели Ее…
Она сидела на гибкой,  почти  не тронутой увяданием  березовой ветви, немыслимым образом удерживая равновесие между летом и осенью.
Она уже не пела, но даже мертвая тишина вокруг была одухотворена неслышно пульсирующим эхом  затихшей недавно трели.
Пес сделал картинную стойку, потом задумался, переступил лапами и сел озадаченный.
Хозяин окликнул его, но собака как будто не услышала.
Странная птица раскачивалась на ветке и удивленно смотрела на них свысока.
Фотограф начал судорожно нащупывать в сумке камеру и с ужасом понял,
что оставил ее дома.
Человек и собака очарованно и почти безумно таращились на пернатую невидаль.
У птицы была длинный прямой хвост с нежно-сиреневым отливом
и огромные, почти человечьи глаза.
Это было поразительно и страшно.
Не черные или карие влажные бусинки, а  жуткие – немного печальные  вопрошающие
лиловые о ч и  с  ресницами.
Человек зажмурился,  присел  на землю и схватился за сердце.
Сердца на месте не оказалось.   
Сначала фотограф  подумал, что забыл его вместе с камерой дома,
но потом вспомнил, как оно билось, когда они с Барсом вышли сегодня на знакомую и столько раз исхоженную ими тропу.
В этот миг  осознания  непоправимого  вечернее солнце вдруг начало стремительно терять  закатные краски, и  в голове у фотографа случилось полное затмение.
Он пропал.
В тот день он пропал вместе со своим верным псом,
и  никто его не видел несколько лет.
……………………………………………………………………………………………………….
Он появился также неожиданно, как и исчез.
Однажды его заметили на опушке того самого леса с папкой рисунков под мышкой.
Его сразу же окружила пестрая стайка любопытных детей.
Кто-то назвал его дедушкой.
Самая шустрая маленькая девочка  потянула всю папку у него из-под мышки
и освобожденные рисунки разлетелись по траве.
Правда один  из них подхватило внезапным порывом ветра,
и рисунок,  взмахнув бумажным крылом,  поплыл в восходящем потоке воздуха
над запрокинутыми детскими головками все выше, все дальше,
пока не исчез за макушками  желтеющих и лысеющих деревьев.
Дети растащили остальные рисунки,  начали смеяться и громко обсуждать увиденное.
На одном из рисунков была изображена птица, стремительно падающая в небо. Но когда серьезный и решительный мальчик ткнул чумазым пальцем в лист, птица с криком упала в воду,  разбилась о  собственное  отражение и исчезла. На рисунке осталось облако. Облако сначала напоминало сердце,  потом яблоко,  яйцо, а потом и вовсе растаяло и пропало. На листе осталось совершенно  чистое июльское небо. Но и оно вдруг посерело, намокло, и в руках у мальчика оказалась старая и мятая газета пятилетней давности. Мальчик разозлился, скомкал ее и отшвырнул подальше.
Одна странно неразговорчивая девочка  как-то слишком долго и пристально разглядывала рисунок, на котором был нарисован дом. Дом был очень красивый. В распахнутых окнах волновались от ветра голубые занавески с большими летящими ромашками. На подоконнике сыто умывался кот,  в  доме кто-то очень счастливый  негромко напевал простую  песенку без слов и музыки.
Девочка прижала рисунок к сердцу, а когда захотела посмотреть на него еще раз, то дом исчез.
На  бывшем рисунке была фотография компьютера. Экран монитора был абсолютно черен, а на клавиатуре кверху лапками, лежала мертвая синица.  Девочка заплакала и отбросила рисунок, как будто он жег ей руки.
Один рисунок упал дальше других. Самый мелкий крапуз, одетый так, 
что даже  не ясно было –  мальчик он или девочка, подобрал его  и быстренько потопал подальше от всех.
А  на  рисунке было ожидание Нового года с запахом  мандаринов, свежей хвоей, разными вкусностями  и веселыми сюрпризами.  В уголке  сидела чуднАя ушастая зверюшка. Малыш ухватил ее за ухо, зверюшка забавно пискнула.  Фотограф подошел и присел рядом. Он  приобнял  малыша за плечи и тяжело вздохнул. Карапуз спросил: «это тё?»
Фотограф задумался, как будто напрягая память.  И в этот момент пошел дождь. Крупные соленые капли упали на лист и новогодние запахи  растаяли. На размытом  рисунке  незаметно промелькнули ожидание весны, ожидание лета, ожидание осени. И все пропало. Лист был совершенно белый и абсолютно сухой, несмотря на то, что шел дождь. Это оказалась обычная, хотя и довольно дорогая фотобумага для цветного принтера.

Фотограф с трудом распрямил усталую спину и побрел домой. Из кустов никем не замеченный вышел постаревший, но неизменно верный хозяину пес, и  поплелся следом.
Незатихающий дождь  постепенно отмывал добела все темное и черное. А белое и светлое медленно заливала чернильная пустота.  Негативный отпечаток  цветного мира был  изображен на улетевшем рисунке, который никто из детей  к счастью так и не увидел.


Дата написания:  забытое число  убывающего месяца неразборчивого года