17. Огонек

Синтезатор разразился нечеловеческими воплями. Послышался раскалывающий мозг треск барабана. Резко запищал саксофон... Дрожащая рука потянулась к кнопке, чтобы выключить фонограмму.
- Саша, - назойливые звуки схлынули в пропасть паузы. Наушники полетели на пол:   
- Что там?
- Идем. Мы только что нашли его...

х х х

Тень от обломка блоковой стены полоснула по оболочке уставших глаз. Что я вижу сквозь разбитое окно?.. Руины, руины, и дыры... дыры пустых, покинутых жилищ.
- Так где он?
- Вот, - друг сдергивает брезент... Потертая белизна рояля ярким, слепящим пятном ложится на окружающий полумрак. Друг улыбается, глядя в мои глаза:
- Удивляюсь, как он уцелел, тогда ведь все крушили... Молчание...
- Тебе сыграть что-нибудь?..
Молчание...
Он садятся на приставленный к роялю кусок деревянного ящика... Рука медленно ложится на черно-белые царапины клавиш...
Звук... Чистый звук... Белый звук... Он плавен, протяжен... Он нужен мне, как...
Что это?! Огонек. Огонек среди руин. Окна! Зажглись окна!..
Мягкая стена мелодии окутывает меня... Покой, тишина. Звук...
- Смотри! Люди! Люди в окнах!.. Они смеются, они еще не разучились смеяться! И плакать. Они плачут, ты слышишь! Они плачут от счастья! Счастье!..
Звук оборвался, словно где-то в глубине мрака лопнула гитарная струна...
- Ну как? - Друг смотрит на меня. Белые яблоки его глаз восторженно сверкают в темноте комнаты:
- Я нашел эти ноты возле него. - Его рука мягко хлопает по исцарапанной крышке рояля.
- Как ты говоришь его звали?
- Бетховен, кажется. В нотах титульный лист вырван.
Я по-прежнему стою у окна. Друг подходит ко мне. Черные, корявые руины глядят на нас дырами покинутых жилищ...
- Сыграть тебе еще что-нибудь?..
Молчание...    
Я слышу, как рука мягко ложится на прямоугольники клавиш... Звук...