Письма зазеркальному незнакомцу 1

Письмо первое.

Помнишь, однажды ты спросил зачем я пишу стихи? Ты ещё говорил, что творчество должно быть менее конкретным, более отвлечённым и символичным. А по моим стихам можно читать жизнь, как открытую книгу. Здесь какая-то ссора, тут вселенское непонимание, дальше глухая тоска, а там в кои-то веки бьющая ключом радость. Ты тогда много советовал, пытался перекроить меня, мои стихи, мою жизнь по своим меркам.
Так вот теперь я уже не боюсь сказать тебе, зачем всё это. Я пишу не потому, что это – дело моей жизни, не потому, что у меня талант или призвание, и даже не потому, что не могу иначе. Просто иногда появляется, что-то, о чём хочется кричать прохожим, выйдя на улицу. Радостно или зло кидать им обрывки свое души, клочья своего мира.  С истерическим смехом разбрызгивать слова, перемешанные с кровью, родившиеся, чтобы сразу же умереть.
Слова… Плоские, ничего не значащие буквы, рой разноцветных звуков… Как чудесно было бы так сделать, разбросать по миру свои мысли. Так было бы проще и легче, но… Но внутри живёт мерзкой лягушкой страх, сжимает склизкими лапками дрожащее беззащитное сердце и нашёптывает, нет не на ушко, в трепещущую душу, что не поймут, посмеются… Окружат добрыми ухмыляющимися лицами, пустят по венам яд своих добрых, мерцающих, как неоновые вывески, слов.
Воспитание, лёгким нейлоновым шарфиком прикрывающее, израненное не высказанными словами горло, сжимается, душит, не даёт кричать о том, о чём молчат другие.
И я молчу. Лишь царапаю ручкой клочки спасительной бумаги. Линии, как ранки на белом теле… Чернила размазались, потекли, как слёзы, или как кровь?… Ну вот, то, что так рвалось наружу, растеклось по листу чернильными слезами, расползлось уродливыми шрамами корявого почерка…
Стало легче… Но на долго ли? Когда придётся снова в панике хвататься за ручку? Не знаешь?.. И я не знаю…
А ты говорил, почему по моим стихам можно читать душу? Потому что они и есть душа, это моя кровь разливается по листу, его покрывают мои шрамы…
Теперь ты понял?…