Трава

Когда наступает ночь, и у Бога слезится глаз,
когда, намочалив кур, храпят петухи в углах,
а воздух раздавлен, как еж,
а в бочках вода стоит,
во мне промыпается вдруг нечеловечий инстинкт.
Страшный, как муравьед,
с земляными червями в ушах,
я выползаю из недр,
уродливый, как соха.
Тихо. Деревня во сне
вертится с дома на дом.
Поле с культурами спит, а в каждой культуре спит хром.
Редко какие лохи встретятся. По ночам
честные люди лежат в местах удобных. Очаг
неразведен,
сопят
дырами и, как дар,
с запахами земли здесь появляюсь я.
Я подбираюсь к яслям
и над ребенком трясу
телом большим. Я не пьян.
Я только что съел лису.
Капельки крови в устах
и бородка моя в крови.
Бойтесь! – но дети в яслях
замерли. Мокрый вид
и моя животная стать, полируемая луной,
вызывает жалость, грусть, тоску, но никак не боль.
Взрослых я не люблю. От их кроватей несет
запахом половым, водкою и еще
потом и табаком!
Бочком, наступая на тень,
сливаюсь с улицей. В пах
залетит лунатик-слепень.
Чушь! Если ночь нежна, значит я нежен, как ночь…
Я каждую нежную ночь наматываюсь, как скотч.
Утро грядет. Пора
в землю залечь, как червь,
зарыться в грунтовый пласт,
между камнями стечь.
ЧЕРТ ЕГО ЗНАЕТ, ЧТО!
Мне вслед расмеется трава.
Я не люблю траву. Но трава ведь всегда права.

2003 г.