В фиолетовых джунглях...

В фиолетовых джунглях, где ветры пугаются факелов,
Где, на шаг отступив от тропы, пропадаешь в глуши, -
Я ли это? – смеялась взахлёб и безудержно плакала,
Воробьями на волю бросая слова и гроши…

Это я ли будила округу раскатистым хохотом
И, танцуя, нарочно порой заступала за грань…
Почему же теперь стало мне неуютно и плохо там?
Почему мне там больше нет места – откуда ни глянь?

Из каких тупиков, забываемых странно стремительно,
На какое стекло налетая с разгона опешившим лбом,
Я бегу; до какой я пытаюсь домчаться обители
И навстречу кому через джунгли лечу напролом?

Напролом через пенье свирелей, лучистые полосы,
Через призрачный трепет стрекозьих изысканных крыл, -
Я ли так домогаюсь противоположного полюса,
Я же помню: он был здесь, поблизости; точно ведь, был!...

Нет, я вру: я не помню. А только – дорога и факелы.
Только наискосок – чьи-то лица, падение вниз…
Просто гонят меня – напролом через джунгли – собаками,
Просто гонят меня – я не помню, которую жизнь.

Просто хочется крикнуть: Встречай! – задыхаясь и падая,
Загребая локтями валежник, не чувствуя ран,
Прорывая всем телом – кордон ли, заслон ли, осаду ли
Переплетшихся в страстных объятьях извилин-лиан.

Это я ли бегу? Это ль разум испуганный мечется,
Избегая момента, когда из-за вышних кулис
Кто-то, знаемый мной, но забытый за давностью вечности,
Рявкнет, голос срывая: «Назад! Мать твою, оглянись!»

И я вспомню: «назад» - это значит «наверх», и не более.
Никогда ничего, кроме неба, и не было там, позади.
Фиолетовых джунглей ладони – на смерть ли, на волю ли –
Разомкнувшись, отпустят меня, словно вздох из груди.