День Рождения

Дядя Вася сидит на лавочке у подъезда и курит «Беломор». Ленинградский. Кожаная кепка и нога на ногу. Завидев меня, он бросает папиросу в сторону и идёт навстречу.
- Тебя уже все заждались. Пойдём скорее.
По-отечески теребит мои волосы и тянет за собой. Дядя Вася такой маленький и щупленький, что наша полувековая разница в возрасте почти незаметна. Мы бегом поднимаемся по лестнице – кто быстрее – он первый.
Дверь не заперта и в прихожей стоит Баб-Таня. Она смотрит на дядю Васю и молчит. Он подталкивает меня в спину,  а сам спускается назад к подъезду. Баб-Таня закрывает за ним входную дверь и ведёт меня в комнату. Медленно и тяжёло. Её грузное тело вздыхает и покачивается при каждом шаге.
- Вечно за тобой надо бегать. Сам-то вот, никогда не догадаешься – повторяет она раз за разом и оставляет меня в моей комнате. На стенах выцветшие голубые обои с белыми вензелями и розочками, под ногами затёртый до бела паркет, под потолком лепнина и опадающая побелка. Лишь на окне тёмно-синие шторы с огромными красными и жёлтыми маками, сквозь которые всё также льётся солнечный свет.
В углу у самого окна на диване сидит Баб-Поля и нюхает табак. Табак повсюду – и  у неё на коленях, и на подлокотнике дивана, и на журнальном столике, и даже на книге какого-то французского поэта. Она улыбается и зовёт подойти к ней поближе.
- Как же ты вырос за эти годы. А глазёнки-то всё те же.
Я непременно рассыпаю какой-нибудь табачный холмик и виновато пожимаю плечами. Она кашляет и смеётся. Затем протягивает мне апельсин и идёт на кухню заваривать чай.
Дядя Юра со смехом вбегает в комнату, крепко обнимает меня и достаёт из шкафа кожаный мяч. Мы гоняем мяч по комнате, пока не разбиваем пару-тройку чашек или вазу.  Он всё время шутит и подтрунивает надо мной:
- Ну что, карапуз, опять не можешь по мячу попасть? Чем ты всё это время занимался, книжки что ли читал?
Я поскальзываюсь на мече, он ловит меня своими жилистыми руками и ставит на ноги. Берёт за плечи, смотрит в глаза и снова улыбается. После отдаёт мяч мне в руки, а сам уходит курить на лестничную площадку.
Баб-Шура стоит в проходе и протягивает мне большую плюшевую собаку. Я растеряно смотрю на то, как она рада меня видеть и с трудом произносит:
- Батюшки, какой большой.
Она спешит на кухню и, еле передвигаясь, жестом руки призывает идти за ней.
Тётя Галя берёт меня под руку и поторапливает. Её глаза светятся, волосы вьются, а улыбка завораживает. Она выглядит просто потрясающе и я не свожу с неё глаз.
- Пришёл бы пораньше – сыграли бы в салочки вокруг дома – поёт она своим нежным голосом. Я слушаю каждую ноту. Она проводит меня в кухню, а сама возвращается в комнату за кухонным полотенцем.
В кухне светло и душно. У бабушки от муки все руки белые. Она делает пироги с капустой. Целая кастрюля пирогов с капустой. Их так много, что я даже не спрашиваю – останется ли «на потом». Смазываю пироги желтком, а она опускает их в духовку.
- Твои любимые, как ты просил. Только не торопись, они ещё не остыли.
Я смотрю на её нарядный фартук, сшитый по случаю, и целый противень пирогов. С другой стороны стола на табуретке сидит дедушка и на газете раскатывает воск. Из сложенных втрое отрезков он накрутил фитилей и теперь аккуратно облепляет их, делая свечи. Много маленьких свечей для праздничного пирога. Воск слоится, но постепенно  нарастает вокруг нитки, и дедушка откладывает готовые свечи в сторону.
- Ну что, устал наверное. Не стой, посиди, теперь спешить некуда.
Из-под стола ко мне на колени запрыгивает рыжий кот Масик, ластится, лижет в нос, урчит:
- Ур-Ур-Ур!
Подбородок и усы в сметане. Облизывается и трётся об меня головой. Глажу его по золотистой шерстяной спине и передразниваю, подмигивая ему то одним, то другим глазом.
На кухню входит Сергей. Долговязый и коротко стриженный: копия своего брата. Подходит к раковине, наливает стакан сырой воды и с жадностью выпивает.
- Если что, то я в комнате – замявшись оправдывается и выходит из кухни. Я смотрю на то, как он медлит с уходом, но не останавливаю. Просто смотрю.
Вслед за ним входит Владимир и, прижимаясь к стене, что-то прячет за своей широкой спиной. Я встаю, и мы оба выходим в коридор. Он протягивает мне пару сшитых им для меня брюк и радостно объявляет:
- Тебе понравится. Я обещаю. Слово директора военного ателье.
Мы смеемся, и он подзывает Машу. На ней ярко оранжевый сарафан и в руках учебник начального курса по психологии. Она смущённо смотрит куда-то в сторону и протягивает мне книгу.
- Я не прочту, может ты.
Я прижимаю её к себе и целую в темечко. Её волосы пахнут земляникой и детским мылом. Совсем ещё девочка.
Короткий звонок в дверь. Подхожу, открываю. Вношу люльку с Никитой в комнату. Он туго завёрнут в белоснежные пелёнки и громко кричит:
-Уа-уа-уа!
Я с удивлением смотрю на него и не могу понять, откуда он знает, что у меня сегодня был день рождения, ведь в отличие от других, он прожил всего несколько часов.