Подсвечник и Ваза

Глиняная лошадь по кличке Химера на трех опорах важно стоит – на двух задних ногах и одном хвосте. Скрестила на груди копыта, улыбается. В дырявом животе свечка из воска горит, да так сладко мёдом пахнет, что хочется её съесть. Вдохнув аромат её, мышей и крыс понимаешь (говорят, запросто могут свечку на завтрак с превеликим аппетитом умять). Лошадь из обожжённой глины нежного светло-коричневого цвета с брызгами синей эмали, устала, поди, всю жизнь стоять, грудь копытами приобняв, застывшей улыбкой улыбаться да дурацкой свечкой сквозь дыры в животе светить?
Если бы моглось размягчить обожженную глину и вылепить тебя заново так, чтобы движением наполнились члены твои, и крылья тебе дать, чтобы родственник гордый Пегас признал тебя, и взял бы тебя в полёт недальний и неближний, в те края, которые и здесь и не здесь, да на лету бы всё к тебе оборачивался и стихами ржал, красу твою необыкновенную признавая, Химера, муза моя, чудище моё небывалое…
И всего-то огня в тебе – на одну свечу восковую в дырявом животе, сгорит – не заметишь, а новая-то, небось, не из воска душистого будет, а из парафина-стеарина разноцветного, тройным одеколоном отдающего; а и куплена будет та свечка на последние грошики, из пустого кошелька вытрясенные, на сдачу с мешка грязной картошки, в голодный год кормилицы, а не то – с кулька тростникового сахара, родителя варенья, липкого да приторного.
И всё бы славно так сложилось, да вот только картошку чистить – пальцы резать. Варенье варить – мух кормить. Свечке светить – потолок коптить, свету давать малость, самому видать, а другим не досталось… Так-то.
А вот, Химера, и сестра твоя родная – Ваза, Живых Цветов Не Видавшая Ни Разу. Сплетена из полосок глины, коротких и длинных, дырявая, как корзина. Дело ее простое – служить подставкой для сухостоя. Дня не проживёт в ней живое, от такой ли судьбы да не взвоешь? Красавица, каких мало, да пуста – пуще не бывало.
Знаю, знаю, и ты, красавица, цветы да травы живые при жизни содержать можешь, коль простецкую стеклянную банку с водой в нутро твоё пустое сунуть… Хоть чужой водой, а напоишь, если чужака в потроха запустить не побоишься. А то ещё скрипнешь, да от тяжести водяной-то и развалишься.
А и шутник был тот мастер, что вас вылепил… Неспроста ко мне вы, сестрицы, попали; по случаю, а будто сами пришли, химеры мои. Ну так что же, будем вместе жить-быть, мёд-пиво пить, воду цветам лить, свечки жечь, песни петь, а придёт грусть-тоска – в двери не пускать, а кто другой придёт – умный и сам дверь найдёт, а что до дураков – так эти и дверей-то не заметят…