Танка

Ночная буря ревет,
И деревья так машут ветвями,
Словно хотят от грядущей беды
Меня, беспечного,
Предостеречь.

И день для меня – не день,
Если днем тебя не увидел,
И ночью лишь о тебе
В холодной постели мечтаю,
Тоску свою затаив.

Мне в дальний путь не пуститься –
В уютном доме своем
Я странствую ежедневно,
И море – листом бумаги,
А лодка моя – перо.

Весеннее небо такое
Прозрачное, как в роднике вода.
Хочу губами к нему припасть,
И пить, чтобы сердца пожар
Навеки потух.

Луна грустит меж облаков
Осенней бурной ночью,
И, глядя на нее,
Грущу и я,
А ветер завывает.

Дивлюсь тебе, солдат, ты кровь свою
Готов пролить в отчаянном бою.
А я – поэт, далекий от боев,
Чернила лить – призвание мое.
Но мне порой больнее, чем тебе.

Все в жизни потеряв,
Сижу в остывшем доме.
Очаг погас, и крыша прохудилась,
Сквозь дыры смотрит небо на меня,
И плачет.

Март на дворе,
А солнца нет и нет.
Зима еще безумствует устало,
Но и она бессильна запретить
Мне думать о тебе.

Мои стихи, рожденные в ночи
Под лампой тусклой на столе убогом
В каморке на задворках городских,
Вы – как цветы, что выросли на свалке,
Среди развалин, в царстве лебеды.

Не радует весна моей души –
Все небо в тучах,
Воздух весь пропитан
Туманом серым,
Грязен талый снег.

Не спрашивай меня, зачем живут
На свете люди.
Лучше посмотри,
Как вишня распускается на склоне,
Протягивая солнцу лепестки.

Умерь гордыню, храбрый самурай!
Тебя забудут сразу, как умрешь,
Век минет – господина твоего
Забудут суетливые потомки,
Но всех переживет моя строка.

Дети сменяют отцов,
И народы сменяют народы,
Горы точит ветер и дождь,
От зноя моря высыхают –
Не ищи на земле постоянства.

Увидел мотылька
На утреннем лугу.
Порхал бездумно он
С цветка на цветок,
Мне жизнь мою напомнив.

Багров и страшен
Пасмурный закат.
Бинтует небо огненную рану,
Измазав кровью
Вату серых туч.

Он столько лет
Не виделся с людьми,
Что, лишь пришел к ним –
Все бежали в страхе,
Как будто повстречали мертвеца.

Никто стихов не сложит о червях –
Презренней нет существ на этом свете.
Но вдумайся: как сможет урожай
Собрать крестьянин, если не взрыхлят
Они свою темницу?

Чайка мечется в небе,
Кричит, и полон тоски
Голос ее. Она – как душа поэта,
Не успевшего людям пропеть
Лучшую песню свою.

Зачем стонать, что мир несовершенен,
И часто люди счастья лишены?
Что сделал ты,
Чтоб кто-то стал счастливым?
Ты даже улыбнуться не посмел!

Мир – сборище глухих,
Бесчувственных слепцов.
Локтями затолкав, оттопчут ноги!
Зачем им песня,
Что во мне, как птица, бьется?

О, жизнь моя, неведомо куда
Несешься ты, пути не разбирая,
Как серый камень, что сорвался с кручи,
И с каждым днем быстрее и быстрее
Становится пугающий твой бег!

Тоска приходит
И уходит прочь,
Как дождь внезапный
Посредине лета,
И снова воздух солнцем напоен.

Дверь моей хижины
На сквозняке
Так жалобно стонет,
Словно старая скрипка
В руках музыканта – бродяги.

Из двух сестер
Лишь старшей красота
Досталась, и она Землей зовется,
А младшая, как бледная дурнушка,
Лишь ночью свой показывает лик.

Еще не разгорелся
Новый день,
Но соловей
Уже затеял песню,
Как будто солнце хочет разбудить.

Сверчок, кому ты голос даришь свой,
В ночном безмолвье затевая песню?
Пуста коморка, догорел очаг,
Темно, и лишь хозяин одинокий
Ее услышит.

В смятенье жду зимы.
Ее приход – как смерти приближенье!
И, лишь прорвется слабый луч
Сквозь тучи, – снова понимаю,
Как жизнь люблю.

Луна – как яблоко на ветке,
Что свесилась в мое окно,
И кажется:
Вот яблок аромат
Принес морозный ветер.

Все в жизни повторяется, и все,
Случившись раз, имеет продолженье,
И первый снег
В холодном ноябре
Подобен пуху тополей в июне.

Извилисты пути прозрачных капель,
Холодного осеннего дождя,
Бегущих по оконному стеклу,
А все ж один конец:
С небес – и в землю.