Автобус трясет...

Автобус трясёт, и нельзя прислониться к стеклу.
А жаль, что нельзя. Так печалиться было бы легче.
Нет, видно придётся печали, как мышке в углу,
Сидеть в бессознательном весь этот транспортный вечер…

Но сердце забудет, что всё это, в общем, игра,
И станет настырно доказывать мне, беспокоясь,
Что это ошибка. Что спутала я номера.
Что мне на другой надо было садиться автобус!...

А я – на вокзал. Что мне сердце? – советчик дурной…
Часы уроню. Второпях обожгусь чебуреком.
Мне взгляд застилает упрямой зелёной стеной
Пейзаж, избегаемый мной в опасении неком.

И с дикой ухмылкой присутствия-здесь-не совсем
Прошествую вдоль по перрону, приблизившись к кассам,
И скажут в окне: «На Прокопьевск? Распроданы все,» -
И вдруг: «Нет, остался один». Это ж надо. Остался.

Как будто подстроили сверху: ну всё для стихов!
Для нас – ничего. Мы – режимы для их «караоке»…

…Я еду домой. И запретное слово «любовь»
Танцует на кончике стержня, не падая в строки…