Муха Фима

Жила-была муха с гордым именем Ефимия и не менее гордой профессией - ассенизатор. И не так уж плохо жила, как все – от зарплаты до зарплаты. Ну и шабашки подворачивались иногда. Прожить самой можно, но семью не прокормить. Вот и жила одна. Даже букашек-таракашек в гости не зазывала. Но не по бедности, по традиции – была там какая-то нехорошая история то ли с бабкой, то ли с прабабкой. Все уже давно забыли, что за история, но традицию блюли свято.
И вот в один прекрасный день полетела она на работу. Мы обозначим это место кодовыми буквами М и Ж. И поясним читателю: мухи заразу не разносят, они ее складируют на мусорных кучах. И если бы мы, человеки, их, мух, нещадно не лупсанили почем зря, может и мусороуборочные машины не потребовались бы. А так, рабочей силы не хватает, вот и создается впечатление хаотичных полетов. И вообще, кто нас заставляет размазывать по новым обоям мушиные трупы старой газетой? И при этом удивляться: откуда новые налетели? А поминки? А поплакать над усопшей? То-то!..
А на работе аврал. Ну, Фима противорадиационный скафандр на тянула, и за работу. Какой скафандр? Как какой? Зеленый. Да вы видели – такой с золотистым отливом. Мух-то зеленых на самом деле не бывает. Это они на работе переодеваются. А те, что черные в тех же местах летают, так это пересменка идет. Кто-то уже разделся, кто-то еще не оделся. Мухи часов не наблюдают, сами решают, когда наработались и пора до дому. Поэтому и до фига их в этом М и Ж. Трудолюбивые они, заметьте.
Отработала Фима смену, устала. Хоть крылья протягивай. Лапки почистила и потрюхала в сторону дома. От усталости глаза слипаются, даром, что большие. Ну и не вписалась на повороте. Влетела на средней скорости в бабочку. Та и разоралась: «Да ты, букаха мерзопакостная, мне крыло помяла. Да такое только под заказ, из Германии, и стоит немеренно! Да ты фары свои протри, тварюга позорная! Да теперь еще и вонять будет, как из помойки!»
Фима расстраивается, конечно. Бормочет что-то извинительное. Просит разойтись без оформления, типа сочтемся, «все люди-братья» и тому подобное. А оса-гаишница тут как тут. Летит, жужжит сиреной, пузом своим полосатым машет. Мол, кто это тут кого нарушает? Сейчас быстро акт составим, штраф выпишем. Бабочка ей и расписывает: да я, вся прям такая шестисотая, лечу никого не трогаю, а тут эта глазастая, кааааак фиганет по бочине!..
Аж раскалилась вся. Усики топорщатся, крылышки трепещутся. Просто Афина-воительница. Разоралась так, что и не заметила, как сачком накрыло.
Оса, как бравый защитник покоя и свободы граждан, поднатужилась, марлю сачка пробила и… улетела. Бабочка как увидела такое отношение к законопослушным гражданам, так и посерела. Лежит в травке и думает: ладно, если сразу булавкой пришибет и всё на этом. А если этот энтомолог фигов старой закалки? В легкую может в газовую камеру закатать с каплей цианида. Короче, совсем на измену села, и тут чует – сачок дернулся. А потом еще, и еще. Глаза приоткрыла и видит: Фима с яростью Александра Матросова бьется в физиономию бабочковеда, а тот уже двумя руками отмахивается от зловредной мухи. Смекнув в чем дело, пленница из-под сачка выползла и вспорхнула ввысь. Фиму дождалась и давай благодарить и в гости зазывать, второе рождение праздновать.
А Ефимия и согласилась. В традиции не сказано, что по гостям ходить запрещается.