У Герберта фон Караяна...

У Герберта фон Караяна
Трещит оркестровая яма
От звезд высочайшего класса.
Мужчин – 100%-ная масса.
Вы только представьте: на арфе
Играют мордатые парни!
Сидят, уголовные рожи,
Священную арфу корёжат…
Какой-то дедок на челесте
Бренчит в неположенном месте,
А в паузах спит постоянно.
Зато – лучший друг Караяна!
Откуда такая причуда
У Герберта, братцы, откуда?
Быть может, пол слабый обидел,
И женщин он возненавидел?
Наверно, жена со свекровью
Ему отравляют здоровье.
И вот, не сдержался маэстро
И женщин всех выгнал с оркестра.
Решил, что и дома хватает
С лихвою словесных баталий;
Зачем же ещё на работе
Ругаться с какой-нибудь тётей?
А, может быть, у Караяна
Любовь негасимая к морю,
И чувствует он капитаном
Себя на огромном линкоре?
А имя линкора прекрасно – оркестр!
Он в музыку вечно плывет.
Но только ни жен, ни подруг, ни невест
На борт тот корабль не берёт.
Ведь коль капитан и взаправду наш фон,
Тогда все в оркестре – матросы.
А там, где матросы, там быть не резон
Красавицам длинноволосым.
Матрос – он ведь грубый, он может загнуть
Такой оборотец кондовый,
Что боцман (и тот!) головой: « - Ну и ну!» -
Кивнет, от смущенья пунцовый…
Святые традиции, тяжкий их гнет
На плечи ложится каменьем,
Но чтит их веками упорно народ:
К чему, мол, вносить измененья?
Попробуем, все же, загадку раскрыть
Морского закона, который
Брать женщин строжайше на борт не велит,
В поход, отправляясь суровый.
О, эврика! Ясно, как дважды три – шесть!
Есть сходство оркестра с галерой:
В оркестр, как в галеру лишь раз стоит сесть –
Не встанешь и пенсионером.
Кто к скрипке прикован, кто к жерлу трубы,
Кто к арфе, кто к пикколо-флейте,
Рабы – на галере, в оркестре – рабы,
Здесь разницы нету, поверьте!
И вот Караян, сострадания полн,
Снял с женщин позорные цепи!
С тех пор лишь мужчины влекут его чёлн
(Примернейшая добродетель!)
А женщины делают множество дел,
И то, что дано им природой,
И не за рукою (счастливый удел!)
Следят, а за ветреной модой!