Гражданская лирика cочинено давно, но все еще актуально

К СЛОВУ

Стихи писать – что за напасть,
Я не могу изжить привычку.
Как только грусть откроет пасть,
В стихах ищу я ей затычку.
Возьму я чистый, белый лист,
Расправлю сложенные крылья,
И слёзы, что не пролились,
Пусть станут слов заветной пылью.

Ведь слово – бог для нас, людей,
Что было первым – непреложно.
Есть среди множества идей
Мысль та, что словом всё возможно.
И в бой ведёт, и мир творит,
Порочит или прославляет,
И жить по совести велит,
И правдой душу исцеляет.

Из тьмы веков до наших дней
Простая истина известна:
Нет ничего, что слов ценней,
Для тех, кто сам с собою честен.

На казнь мученики шли
За убеждения нередко,
Слова их ранили и жгли,
И в сердце попадали метко.
Словам таким цена не грош.
И будет ли борьба неравна,
Когда стают «святая» ложь
И ужасающая правда?

Вот драма Горького «На дне»,
Вот «Петербургские трущобы»…
На злобу дня и в этом дне
Они встают ещё – ещё бы!
Уже не «верится с трудом»,
Что это всё когда-то было.
Забылась правда тяжким сном,
Но пробудившись, не забыла,
Как гибли люди в лагерях,
И под шумок хвалебных песен
Вёл дело чёрное ГУЛАГ,
В годину сталинских репрессий.

Теперь свобода. Но зачем?
Кругом рекламные проспекты.
Зубная паста, мыло, крем…
А к душам тянут руки секты,
Наркотики и алкоголь,
И порношоп у нас в деревне.
Шахтёры нищие, а голь
Вдруг стала писаной царевной.
Вот трёхЪэтажный особняк
Из окон жалкой квартирушки.
Не мудрено: берёт столбняк,
И переполнены психушки.

В крутое время мы живём,
Смотрю на мир я с удивленьем.
Что ночью не было – уж днём
Нас «радует» своим явленьем.

Вот вдоль по улице идут
Выпускники начальной школы.
Во рту у них не чупа-чупс
С невинным вкусом пепси-колы.
За ними тянется дымок
И перегара запах едкий.
Кто им продать всё это мог?
В киоске бабушка-соседка.

Наш мир на месте не стоит.
Как по тоннелю скорый поезд,
Он в даль туманную летит,
Хотя увяз уже по пояс.

(1998)




ВЫБОРЫ

Там на углу, под шиной где-то,
Листы раскинула газета.
Лежит, как кошка в полдень летний,
Всем тёплым, липким, мягким к свету.

А нам в такой чудесный день
Ложиться вдруг башкой на пень.
Деревья рубят в спешке пенной.
Мы все в тюрьме вселенной пленные.

В квартирах, штабах, дискотеках,
В её автобусах как в клетках.
Кому должны и кто нам должен,
Уже исчислить невозможно.
…
А в пирожке котёнок стонет,
Он не смышлён и не догонит,
В какие, собственно, загоны
Ведут привычки и законы.








Выходит, нужно веселиться,
Опять шампанское, Шопен,
Но все вокруг увяли лица,
У них сочится кровь из вен.

О, извините гнев растущий,
Прости нам ненависть и страх!
Как будний волейбол насущный,
Вдруг оборвался в пух и прах…

И вместо звуков слышны взрывы,
И заплетается язык,
Все оговорки и призывы
Бузят, срываются на крик.

Мелькают камни, пули свищут,
А мы плывем под этот гул,
Кого-то в жертву смуте ищут.
И холодок ножей подул.

А я чиста, в одежде свежей,
Зачем же проверять меня?
Я хороша ничуть не реже
И кожа – вся моя броня.

(суккот 2000)









(***)

На себя, на себя…
Одеяло порвалось…
Стало холодно,
видно,
любовь не удалась.
Это грусть.
Я могла бы сказать веселее.
Ну и пусть.
Поделом, по делам и по шее.
Ну, ау!?
Безнадежно,
стреляют за плату…
А потом
на душе, как на коже, заплаты.
Хуже – ужас,
который стоит за их спинами.
В казино он играет
и сорит невинными.
Я закон открываю,
что власть из-за трусости,
слава- зависти,
авторитеты от глупости.