Happy end

Отлучить - от церкви, от груди, от дома...
Сквозь повязку кровь.
У тебя в костях саркома,
А на шее - жернова.
У тебя жар,
А у меня растрёпанная чёлка,
Длинные серьги, лимфоузлы,
Антикоагулянт...
Страшно враз онеметь, оглохнуть, забыть все слова,
Стоять и смотреть, как рождается атомный гриб,
Как твои кости грызёт рак,
Как твою голову сверлит штык.
Здравствуй, мой бывший брат!
Прав был когда-то Шекспир...
"Они же твои родители, я
Не могу их ни в чём винить!"
Делёжка денег, наследств, квартир -
Едкий плевок судьбы
В лицо безоружной нежности.
Ты не можешь поднять отчуждённых глаз,
Чтобы увидеть в моих отражение ТОЙ вины -
Их, разрубивших нас,
Словно Гордиев узел...
Господи, мне ничего не нужно,
Я всё раздам, даже кольца и серьги,
Часы, золотую цепочку и всё содержимое сумки,
Включая мелочь,
И уйду в одном платье и босиком
По шоссе на север,
Всё, что я возьму с собой - это кассету
С твоим голосом, твою фотографию
И носовой платок
На всякий случай... И пусть они делят,
Рвут глотки друг другу, упиваясь самим процессом,
Оправдывая жестокость и жадность заботой о детях,
Они научат тебя не прощать,
Презирать, ненавидить и мстить,
Я боюсь взглянуть на тебя сейчас -
"Такой" ты -
Марионетка в чужих руках
(Страх
Оттого, что совесть еще жива,
Осьминожьими щупальцами страх расползается в их груди)
"Ты наш сын, и ты будешь таким же, как мы!"
Но они не учли,
Что я в силах простить всех на свете, особенно - их,
Что каким бы ты ни был и что бы ни стало со мной,
Ты самое светлое, самое доброе, ангел Господень в юдоли моей земной,
Ты можешь не верить - не чувствовать ты не можешь.
Так что тебя гложет теперь? Или это тоже
Часть happy end'a в их пьесе родительских жертв и сыновнего долга?
Разорванной кожи на левом виске,
Звуков гонга...
Да, уйти всегда проще, тем более - налегке,
И можно судить, как за бегство, и можно заочно признать виновной...
Снежинки мимо лица, после смерти не болит голова,
Не растёт трава
Под ногами...
После смерти не холодно
И не больно.
Продолжаешь механически двигаться,
Не замечая усилий, прилагаемых для движения,
Потому что становишься невесомым,
Каким-то прозрачным, податливым, беспомощным, как улитка,
Безразличным или безвольным,
Что впрочем, едва ли одно и то же...
Остекленевшими глазами смотришь прямо перед собой и ни на миллиметр в сторону,
Гул голосов вокруг сливается с шумом воды, звонкой жалобой ветра, шуршанием шин,
Проходишь сквозь тело пространства и входишь в какой-то храм,
Из какого он времени, измерения, из прошлой жизни ли,
Хочешь выбраться из руин, но руины - внутри.
Было время "метанья камней", время "чтения книг",
Потом время "заклятий", "прощаний", "прощений", "обрядов", "крестин",
"Свадеб", "гуляний", "отъездов и виз",
Время "писем не в тему", "ненужных вопросов", "нетрадиционной любви",
Вот пришла пора собирать камни - а все камни уже в груди,
Раздавили сердце мельничными жерновами,
Перетёрли в кровавое месиво,
Остаётся просеять горьковатую муку,
Вспомнить, что когда-то меня звали каким-то именем,
Твои письма в моём почтовом ящике -
Письма из прошлой жизни, датированные позавчерашним
Числом, содержащие простые строчки,
Такие будничные и домашние...
"Когда я была жива,
Ты меня уже об этом спрашивал..."
"Я тебе еще могла сказать..."
Теперь это лишнее...