Книга

*

Я читаю протяжную, как вой ветра,
научную статью
о формировании личности
и вспоминаю,
как в греческом летнем кафе
нас кормили
с хрустинкой зажаренными
бараньими рёбрышками.

(Как легкомысленны женщины!)

Я пытаюсь представить,
какие слова автор статьи
изобретает для жены,
торопясь на «конференцию»
к длинноногой манекенщице…

(Мир полон чудес.)
В слове «айва»
колышется смуглый профиль
острого, как скальпель,
восточного рассвета.
Загорелое дитя
пробует ножкой
прохладную воду,
бережно обходя
ползущую по тёплому песку
божью коровку.

Что ещё, о автор статьи,
ты можешь добавить
к вопросу
о формировании личности?..














*



Счастливое супружество.
Монтень утверждал,
что оно скорее всего мыслимо
между
глухонемой женой
и слепым мужем,
а Толстой говорил, что…
Впрочем,
это и так всем известно…

Однако
не надо отчаиваться.
Это ведь как с бокалом –
для кого-то он
наполовину полон,
для кого-то –
наполовину пуст.


























*

Я прилипаю
к этой клейкой улице,
как муха к блюдцу.
Я заперла дома на ключ
надоедливый звон телефона
и хор фотографий
в альбоме,
ментоловый дым,
перебранку тетрадных листов,
шёпот книг
и объятия маетных кресел.
Я себя расковычила,
вышла за круглые скобки,
захлопнула дверь,
оттолкнулась и…
тотчас прилипла
к расплавленной улице,
как блин к сковородке,
как муха к повидлу…

























*


Глаза –
прозрачные холодные льдинки.
Браво, Снежная королева!
Бедный Кай, бедная Герда…

Спасибо чудакам,
которые пишут сказки
со счастливым концом…

































*

Мужчина –
не средство от скуки.
Он мил и надёжен,
он дарит цветы,
он печётся о благе
семьи
и о хлебе насущном.
Не всякий, конечно.
Иной всё в погоне
за званьем
«Народный киряльщик России»,
за орденом Лени,
медалью
«Почётный хранитель дивана».
































*

Старость,
о, как раздражает она
отсутствием желаний.
(Юность ненасытна.)

Старость,
о, как развращает она
своей вседозволенностью.
(Юность полна ограничений.)

Старость,
о, как пресыщает она
непререкаемой мудростью.
(Юность неопытна и наивна.)

Настораживает другое.
Как ни томительна старость,
смертельно надоесть
в большинстве случаев
она всё же
не успевает.






















*


Много лет прошло,
прежде чем я
ума набралась.


Зато нынче
меня не надуришь,
не проведёшь на мякине,
и не обведёшь вокруг пальца,
не выйдешь сухим из воды,
не навешаешь на уши,
а ещё на козе не объедешь
и палец мне в рот не положишь.

Осталось теперь научиться
со всем этим как-то справляться,
и жизнь потечёт относительно сносно…
Чего не бывает?
Привыкну, пожалуй…