Книга

*


Каждый делает  своё дело.
Солнце светит,
и у него это получается.

Лишь я никак не научусь смотреть под ноги.
всё-то  мне столбы
дорогу перебегают –
то ли ворон считаю,
то ли   звёзды
сыплются за шиворот.

По комнате хожу,
и то шишек набиваю –
то ли мух ловлю,
то ли эльфы
за подол дёргают.

Хлопот много и дум разных.

Подойти к  окну,
поглядеть,
сколько лун нападало
в  плошку
на подоконнике.



















*



Звенящий,
                как пила на ветру,
тонкий плач комара
вязнет
в липкой духоте ночи.
Он жаждет моей крови,
маленький Икар,
моей аквамариновой
восточной  крови,
бунтующей в венах,
как в реках
на географической карте!

В предрассветные часы
я всегда склонна
к преувеличениям.
Всего-то дел –
прихлопнуть  комара.

















*


Ручеёк между камешками
торопится,
такой неразборчивый,
как строчка из черновика.
А я сижу –
                панама в горошек –
болтаю ногами.
На мне нарисован купальник,
в котором
                вчера загорала.
Цветы занимаются сексом
посредством  пчелы,
роняя
            тяжёлые,
                сладкие капли.
Зависть – мелкое чувство.
Я с птицей хочу подружиться,
и она мне подарит
кусочек
крылатой
                небесной
                свободы…






















*


Скоро кончится лето,
и листья
сорвутся с ветвей
и потянутся к югу.
Скоро станет мучительней
мне по утрам
просыпаться,
я привычно увязну
в сугробах
пушистой, ласкающей лени
и усну
в ожидании дня,
когда в сердце набухнет
и стремительно лопнет
пахучая
               клейкая
                почка.


















*


Нельзя ничего позволять прошлому.
Оно должно знать своё место.
(Я обожала смотреть,
как он курит,
слегка прищуривая глаз.)

Нельзя стать кем-то другим
с завтрашнего дня –
никто не поверит.
(Я обожала смотреть,
как он бреется,
задумчиво подпирая щёку языком.)

Не распугивай тени,
глупая женщина,
                ведь
сколько не говори «халва»,
слаще во рту не станет.
В конце концов
человек всего лишь
бросил курить
и отрастил бороду.


























*


Мы лежали рядом и курили.
Я не знаю,
день был или ночь…
За окном стыли голые ветки,
и не было видно прохожих,
лишь воробей
храбро топтал в луже
своё отражение.

Наверное,
всё-таки день –
ведь ночью
воробьи, кажется, спят…





             




















*


Длинная-длинная ночь,
твои глаза
и много-много стихов.

Много-много мёда –
мечта каждого медведя.
Урча, лапу облизывать.

Не дыша страницы перелистывать,
с твоими глазами сверяясь
и втайне надеясь,
что утро
излишнего рвения
к нам не проявит…
















*


Мы с тобой одной крови –
ты и я.

Мы – непромокаемые любовники
лавочек,
снулых дворов
и дремучих подъездов,

мы – охрипшие стихомечтатели
литинститутской общаги,

мы – вечные пленники
детских кроваток
и вызовов в школу,

мы – людно живущие
с глупой мечтою
о тихой,
закниженной старости
с вишней под  окнами,
            
мы всё-таки выжили,
выжали всё,
что смогли,
из печального опыта.
















 

*


Чёрные стекла.
На чёрном столе
круг света от абажура,
жёлтый, как тыква –
моя комнатная луна,
приручённая,
домашняя.
И мои комнатные цветы
совсем  ручные,
от моих шагов не вздрагивают,
привыкли к моей комнатной жизни.
И собаки мои не гулящие,
у подъезда покрутятся
и домой просятся –
лапы мёрзнут.
Только стихам своим
я не хозяйка.
Разбегаются по чужим квартирам,
как бездомные подвальные котята,
для кого-то
                ручными становятся.

Огромен мир за окнами.