Записки на подоконнике

Д.Т.
У дорог всегда есть – продолжение,
Как у окна есть – белый подоконник…
Две фигуры, в предзакатной «лести»,
Две фигуры.… Среди сотен, многих
разговоров, звуков, чьих-то песен…
Две фигуры… Крылья нараспашку…
А внизу, на этаже девятом,
Треплет ветер мокрую рубашку….

D.
А на третьем, форточка по – детски
Плачет тонко, незамысловато.
Две  фигуры -  костяные  нэцке,
Вдох и  выдох. Общее    легато
Разговоров, звуков, чьих-то песен…
Вместо  крыльев, клавиши и руки.
Диалог, сложившийся из смеси,
Двух путей, в отдельно взятом круге.


Д.Т.
...Привык смеяться,
смерти не боюсь.
Она всего лишь...
Только капля...
Яда.
И в круговерти
"Искреннего" Ада...
...И в "рае" капель...
На Его глазах...
Проходит день,
Еще один, из них...
Которых столько...
Что не страшно...
Больно....
За кипу
Неисписанных страниц...
И за седых отца и мать...
Довольно...
Довольна?
Ты...?
Беззубая карга?
Меня ты хочешь?
На!!!
Возьми, попробуй!
И подавись!
Кусками антраша,
Которые я выкинул
В сугробы,
всех этих дней,
Ночей,
Стиха...


D.
И в перьях ангелов
Я вижу серебро -
Предсмертный крик
Беззубых отражений,
В ладони сохранится,
А перо...
Останется в кармане
Черной тени.
Сквозь ветер
Шаг один до пустоты.
Мне не с ноги
Выкидывать коленца.
Стихи, стихи, стихи...
Опять стихи...
От чувства одиночества
До  сердца....



Д.Т.
Такого одиночества....
В полете. Не испытать...
Всему виною - возраст.
Ломает крылья, приступом,
На взлете. Колдует фразой:
"...Как это знакомо...".
И снова увлекаясь этим миром,
Ступенями и букварями книг,
Теряем цепи, но находим глину.
В которую уйдут наши стихи,
Друзья, враги, деревья, песни,
И мы уйдем, и станем только тенью...
На маленькой страничке звездной тверди,
Играет снова времени оркестр...
А мы опять пытаемся подпрыгнуть,
Что б ощутить знакомые желания
И вырваться из круга лживых истин,
И из коляски Ангела Асфальта...

D.
Если так страшно,
Ангел вчерашний
Не прилетит.
Возраст?
Возможно...
Неосторожно созданный вид.
Хитросплетенья -
Страсти, мученья,
Снова стихи.
Ночью свинцовой.
Думы о новом...
Это тиски?
Если так страшно
Ангел вчерашний
Не прилетит.
Буквы и строки
Мы одиноки?
Делаем вид.....

Д.Т.
Я очень часто вижу сон...
Тень белая в зарю уходит,
За ней бегу, бегу, бегу...
Но все напрасно, ветер бродит
По комнате, открытое окно,
Перо на подоконнике осталось.
Все то, что в сказках - не сбылось,
А верить я устал... И малость все же -
Постарел, так, не намного, лет на двести,
И от ножей спина болит,
И от "любви" на сердце плесень,
И падая, с карниза, вниз,
В свой ежедневный Ад работы,
Мне остается... Небом жить
И тем, к чему стремлюсь до срока.
До коридора в облака,
До голоса: "Иди! Свободен...",
До часа своего… Река,
Пока несет наши хворобы,
И нас, и весь постылый скарб,
Всей этой маски повседневья...
Я не влюбляться, жить устал…
И в клетке тесно этой песне.

D.
А стоит делать из спины мишень?
Усталость только часть мировоззренья.
Так облака легко сочат елей
Не приближая Божие явленье.
Морщины проявились? Погадай.
Гусиной лапкой по усталой коже.
Услышав за окном вороний грай
Не станешь ни умнее, не моложе.
До часа своего река течет.
Ухмылкой перевозчика Харона
За день рабочий - адский переплет.
И райский сад. И омут для влюбленных.
Все строки. Я теряюсь между строк.
Что стали большей частью переменной
Вот облако. На нем уставший Бог.
Подсох елей. Но не найти замены.

Д.Т.
Мне постоянно кричали - очкарик слепой!
Во дворе... Да и в школе "любили" до крови...
Я не жалуюсь, просто... Немного осип,
От восторженных криков: "Ура комсомолу!",
От холодного пива за старым ларьком,
Где учил меня жизни Ангел мой - пьяница,
От шипов, по которым хожу дураком,
Сам себе доказав теорему "опальности"...
Это просто все, просто, и страшно легко,
Утопать ежедневно в расплавленном олове,
Оживать по утрам, на заре, мотыльком,
На закате, поденкой, сжиматься от боли...
И улиткой плестись, и гиббоном висеть,
На лиане любви с мимолетней подругой,
И пытаясь лететь... Снова жить не хотеть,
Попадая в силки новых странствий, и муки,
И любви... Старых книг, новых дней и друзей...
Те объятья, что дороги - так нас пугают...
А потом... Ты читала? Вверху говорил,
Что очкарик слепой и к тому же, я - пьяница...
И коктейли мои сильно перцем горчат,
Обжигают гортань, иногда, только лечат...
Ну, а что же ты хочешь? Будни как спирт -
С ног сшибают здоровых, больных же - калечат...

D.
Искаженье количества тех теорем,
Что пришлось мне усвоить в период взросления,
Совпадает с наличием вспоротых вен,
Не случившихся снов, отвращением к пению.
С этим острым желаньем открыто любить,
Без оглядки на мнения общего толка.
Я живу... Из стихов образуется нить,
Если страхи, подклеив, поставить на полку,
А потом, отвернувшись, уйти. Навсегда.…
Не в количестве водки, а в принципе дело…
Я замерзну. Но здесь не, причем холода
Просто там, в глубине не  становятся целым
Мимолетные встречи. Их след на губах,
Как и ангельских крыльев почти незаметен.
Чем сегодня живешь? Если тем, что в мечтах,
Значит, все как ты хочешь. Перчинками сплетен,
Или чьим то злословием приправлен коктейль.
До беспамятства им не выходит напиться,
Ангел дремлет, достигнута общая цель.
Жизнь идет. И опять искажаются лица….

Д.Т.
А дальше, больше, кроме масок,
На свете есть другие "чудеса"...
Вот, например, с собой стреляться,
(В мишень-висок, поступками вранья).
Мне говорили: «В мире нету грязи»,
А вечность, с именем - Иуда,
Нам  в спину тычет грязным пальцем,
Смеется лживо, и Гертруда,
Опять готовит зелье с вкусом яда,
И крысы снова с корабля бегут,
И дети пропадают, город Гамельн,
Он был, скажи? Иль мне приснилось... Тут...
Там... Везде... Созвучны отражения,
Теряем и находим в них себя,
Пугаемся, пугаем… В зеркалах убогих,
Не больше смысла, чем до бытия,
До первого таинственного взрыва, Биг Бена,
Что создал эту планету...
Все египтяне поклонялись Скарабею
(Читал я в детстве про поверье это)...
А про навоз, который тащит жук,
Забыли (мне он мир напоминает),
И грязь блестит, маня к себе глупцов,
Но и цветов, без грязи не бывает....

D.
И клоунов, и масок, и чертей
Я видела. Куда-то стоит деться.
Спина - мишень. Скрывается за ней
Живое, а не шелковое сердце.
На свете место есть не только  чудесам.
Привычка врать забавнее рассказов:
"Гертруде,  опьянев, смотреть в его глаза,
Но слишком не мечтать, тонуть, так сразу..."
Там, в Гамельне,  шутя, асфальтовый каток,
Так нежно переехал Крысу-маму.
И у Гертруды вмиг  развился завиток,
От скуки  крысолов на куче хлама
Пугается, и с ним, при взгляде на часы,
Не опоздать желает  белый кролик.
Баланса больше  нет, фемидины весы
Давно  сошли  на «нет». На круглый нолик.

Д.Т.
И на ответы есть всегда вопрос…
Полет – падение? Как различить два шага,
Признаюсь что – глупец, в конце концов…
Как отличить все эти постулаты
От – «Просто верить, просто жить»,
Не предавая, не злословя грязью…
Где Ариадны  шелковая нить,
Которую в руках, все мы, держали
Младенцами… Я помню, ведь – была,
И узелков я помню, каждый выступ,
Как с ней играли… Спутала судьба…
Или кто спутал? Время или выстрел,
Контрольный – «Мне давно 16 лет…»,
Я забываю, забываю, забываю…
Вкус яблок-облаков, надежду в серебре,
Бесценного, старинного оклада.
Все ближе, ближе к черному… Порой,
Мне очень больно, словно я - игрушка,
На нервах выступает пота соль,
Ответов нет… Беззубая старушка
Все также просит мелочь у метро,
А я  глаза, стыдливо, в землю прячу…
Ты знаешь, чем «полезна» эта хворь?
Я тоже, в общем, то, не знал, да и не знаю…


 
D.
Исписан подоконник.   Нота  «до»
Не стала продолжением легато.
Спит   ангел на асфальте. Крылья смяты.
Так  тихо спит. Не слышно ничего.

Д.Т.
И на его асфальтовом гнезде,
Отчетливо видны событий руны.
Вот здесь – мы с ним качались на звезде,
Вон там – мы с ним вели себя как гунны…

Завоевав один, всего один, лишь день.
В котором нам не скучно было вместе,
В котором (слышишь?) пели песнь,
Подыгрывал нам времени оркестр…

Спи, маленький. Спи, крохотный божок…
Пускай тебе приснится (Рай, наверное?)
И то, что – сделал. Ну, а что не смог,
Я здесь оставлю – эпилогом  темы….