Грустновечерняя баллада про свечки и не только

Под вечер в комнате моей горели семь свечей.
И пел я про врагов, друзей и разных сволочей.
Терзал гитары я своей все звонкие шесть струн.
И понимал, что только с ней я выживу к утру.
Но тут подул вдруг ветерок и, словно злая месть,
Он дунул между моих строк и свечек стало шесть.
Я вопротивился – такой событий ход не в масть!
Я замахал левой рукой, так, чтобы не упасть.
Но через полчаса я сам понял, что не сберечь
Их, только чудеса могли бы к смерти не вовлечь.
И я продолжил свои сны про муляжи в раю,
Про то… да сам-ка расскажи, какое все в бою.
И я намерен до конца вести и этот бой,
Но нету больше холодца и день ушел домой.
Наверное, я не всерьез воспринял этот миг,
Когда из пламени свечи одной старик возник.
И мне сказал, что зря я все над нищим хохочу.
Облобызал меня и я сам погасил свечу.
Осталось только пять свечей и я похолодел.
Такая вот беда! Зачем? Пойми этих людей!?!
Последнего словца (шучу) оставил я пробел,
И загасил еще свечу, ну, а затем – допел.
Остались свечки на столе, не больше четырех.
Как дважды два и силь ву пле, четыре я сберег.
Но я подумал, что не так бывает все всегда.
И затушил еще, дурак, я свечку без следа.
Осталось три, а песен нет и светит мне тоска.
И все, что бесится внутри в обители носка,
Все, что подыгрывает мне и этот дурной звон,
Который, как конь в табуне, поставил жизнь на кон.
Я треугольник не люблю, три – мутное число.
Давай, руби, я подстелю соломки подо зло.
И дунул кто-то с пустоты и погасил еще.
И тут я понял, что опять мне стало горячо.
Осталось две, и я на них смотрел как на дуэль.
Смешались мысли в голове, и все дурил апрель.
И вдруг я как захохочу и как вскочу – во прыть!
И затушил свою свечу, твою оставив жить.
Горит средь комнаты моей последняя свеча.
И я, пропащая душа, пою ей сгоряча.
Свой выходной послав к чертям, им нужен выходной!
Опустошаю я карман и сам звеню струной.
Их оставалось шесть, затем, их оставалось пять.
Но я не знаю, сколько тем я мог перебирать.
И потому их стало столь немного на столе,
Что я забыл про свою боль и сжег ее в золе.
Она воскликнет – это ложь! И будет не права!
Не знаю, виноват ли дождь или мои слова?
Но я понес свечу вперед,  к победе рядовой,
Где рядовой победы той пал молча за тобой.
И, выстламши себя, как червь, я дунул на свечу.
И оборвался чей-то нерв, а я стою, молчу.
А она, бедная, горит, и сон сгоняет прочь.
Все к черту! Довела меня эта больная ночь!
Открыл глаза. Лежу. И явь вдруг проступает мне.
Спокойно! Я же не дрожу! Не по твоей вине.
И семь, и шесть, и пять свечей приснились ночью мне.
Конец такой: я подхожу к столу, восемь утра.
Ужасно хочется по злу ударить за вчера.
Но я молчу и лишь, как раб, я в зеркало смотрюсь.
Негоже, я совсем ослаб и даже не смеюсь.
Пустяк! Согласен… ну и что? Это не повод чтоб
Один дурак, второй дурак стреляли прямо в лоб.
Не лучше ль в спину, господа? Это подходит вам.
А свечки – это ерунда. Расставить по углам…

7.IV.99