дневник

Был ясный день. Листва шуршала тихо.
В полуденном луче кружилась пыль.
От пирогов на тесной кухонке ваниль
Чуть сладковатым паром исходила.
В затертом дневнике все то, что было
Тобою смело списано в утиль,
Зрачок дразнило балаганною шутихой.

Чужие лица выписаны скупо,
Невнятно и необразно. Пусты
Глазницы, скорбны рты, дыханье горько.
И страшен суд их, и ушедшая любовь
Их нежеланна. Среди них любой
Робел бы слыть подобным им настолько,
Что в страхе выглядел бы непременно глупо.

А нынче что за блажь? Их вспоминать
Не стоило и силы тратить даром.
Иных уж нет, а те уже далече
И в вечном камне сведены их имена.
Но поднимаешь ты в душе со дна
На перечет их всех, чтоб стало легче
Тебе, еще живой, весной дышать.

И выцветшее платье бито молью,
Готов сервиз на тридцать шесть персон,
Расписаны места, и под распятьем
Горит лампадка. Будет славный пир!
Спешит к тебе со свитой твой кумир.
По восемнадцать шрамов на запястьях
Весна сжигает жизни сладкой болью.