ОМУТ Бессмысленное зверство

ОМУТ
(Бессмысленное зверство)

Большинство идиотских историй случается, как правило, спьяну.
Личные наблюдения автора.
1
Женя Борисов с самого, что ни на есть раннего детства терпеть не мог механические устройства, ну просто на дух их не переносил: боялся свирепых и устрашающих орудий труда, изваянных человеческой рукой – уж слишком они похожи на оружие. Ведь простой садовой лопатой, при умелом обращении, можно уложить изрядно людей; в лучшем случае – покалечить. А уж такая мощная штука, как бульдозер – та и вообще способна воплотить в отдельно взятом городке пейзаж из второстепенного заокеанского фильма ужасов: дымящиеся пыльные развалины вперемешку с неопознанными органическими останками.
И механизмы отвечали ему взаимностью: ненавидели его всеми фибрами своих рычагов, шестерёнок, транзисторов, микросхем, и прочих причиндалов, составляющих самую суть машины, - электронной ли, просто механической, или гибрида того и другого – не важно. Даже такое, казалось бы, нехитрое приспособление, как грабли – и те норовили всяким удачным случаем улечься  прямо под ноги, - чтоб, когда он наступит, гулко и внятно оходить его деревянной ручкой по пытливому мальчишескому лбу.
Особенно хорошо запомнился Жене несчастный случай из детсадовской жизни в пятилетнем возрасте: игрушечный экскаватор на батарейках вдруг перестал слушаться кнопочного пульта, болтавшегося на длинном чёрном шнуре, и направился куда-то по своим таинственным механическим делам. Как выяснилось почти сразу же – недалеко, а именно – к розовому нежному мизинцу, робко торчащему из выреза дерматиновой детской сандалии. А потом был отчаянный визг, плач, и дикая боль в самом кончике левой ноги: игрушка-убийца впилась зубастым ржаво-отточенным ковшом в носок сандалии, до кости распоров мизинец у самого основания.
Спустя десяток дней из-за нагноения и начинавшейся гангрены, пальчик малышу пришлось ампутировать. Операцию делали под наркозом, но аппарат для наркоза совсем немножко поломался, выдав отчего-то гораздо меньшую дозу дурманящего зелья, чем полагалось, и в результате Женя пришёл в себя в самый ответственный момент. То есть во время непосредственного процесса ампутации и зашивания маленькой розовой культяпки. Ощущения, наглядно проявившиеся в этот момент, на всю жизнь закрепили в сознании и подсознании Евгения Борисова условный рефлекс отвращения к всевозможной электронике и механике.
В дальнейшем детстве его несколько раз до потери сознания била током стиральная машина, напрямую подключённая к водопроводу; и что самое интересное – находилась она через стенку у соседей, а те – ухитрялись включать её именно в тот момент, когда Женя принимал душ. И никого в подъезде ни разу током не било через воду, не считая несчастного подростка…
…В выпускном классе, во время производственной практики неожиданно лопнувшая фреза оставила ему уродливый шрам наискосок через весь лоб… Про грабли на сельхозработах уж вообще умолчу.

2
…Всякий раз, проходя возле этого пятачка на углу дороги, он видел машины, выстроившиеся попарно и слегка наискосок улицам. И всё время они отчего-то казались ему хищными голодными щуками, застывшими в прозрачных глубинах омута между колеблющихся водорослей, и ожидающими добычу, нетерпеливо подрагивая рыжими плавниками. Да и сам пятачок этот весьма смахивал на тихий такой, и с виду безобидный асфальтовый омут: идёшь прямо – парк, направо – лес, в остальные стороны – город, а посередине – не совсем ровный прямоугольник, вымощенный гудроном вперемешку с решётками ливневой канализации. Вот захочет неожиданно кто-нибудь тебя там кокнуть – так милицию не дозовёшься, всю глотку сорвёшь… А машины были все как одна: - с затенёнными стёклами, и когда они стояли хищным строем на этом пятачке, внутри них мерещилось ему некое угрожающее и зловещее шевеление: видимо внутри салонов вовсю копошились и натужно перекатывались какие-то неведомые чудовищные организмы. По ночам в парке пьяно орали местные гопники, что ещё больше нагнетало нездоровую и плотоядную атмосферу этого места. Омут нетерпеливо ждал… И однажды пришёл-таки его час.
В эту ночь он возвращался с дружеской гулянки, что они с друзьями устраивали минимум раз в месяц. Гулянка называлась «День Мужика» и проводилась, как правило, двадцать первого числа: во-первых, потому, что в этот день выдавали аванс на комбинате, а во-вторых, потому, что само число 21 знаменует собою количество щупальцев, отличающих настоящего мужика от иных всевозможных млекопитающих. Была также и ещё одна довольно-таки весомая причина: 21 – это три семёрки, то есть портвейн такой. Его вот сегодня и пили.
Первая машина настигла его ещё возле стадиона – почти за квартал до щучьей асфальтовой заводи. Она задела не сильно – так, чиркнула лишь слегка по самому краешку чёрной замшевой куртки. А после – некто внутри её, вдруг резко дал по газам, и чёрная лакированная «Ауди» со скрежетом и противным визгом растворилась в сизых клубах продуктов собственной жизнедеятельности, и в ночном полумраке улиц. Порыв ветра донёс резкий химический аромат горелой резины. Будь у него тогда хоть какая-нибудь возможность соображать – не на троих-четверых, как до этого,  а мозгами, - он понял бы, что это – только первое предупреждение. Ведь любая уважающая себя змеюка сначала шипит: мол, бойся меня, я смертельно ядовита, - а лишь потом только кусает. Они давно ждали его, эти машины…
Он прибавил шаг: даже одурманенный алкоголем, организм почуял недоброе, и поспешил обезопасить себя самым доступным в таком случае способом – бегством. И зря он это сделал – проезжавший мимо как раз в этот момент тёмно-зелёный милицейский «Газик» вдруг решил, что этот немотивированный вроде бы переход на полушаг-полубег - неспроста, и поехал параллельно его пути, чуть ли не заскакивая колёсами на газон. Из-за мутноватых стёкол кто-то угрожающе размахивал здоровенным кулачищем. Включилась синяя мигалка, и чуть позже, прокашлявшись, сирена.
Перспектива знакомства с городскими представителями власти его явно не радовала. Бежать со всех ног – вот единственное решение, ведь неподалёку, за углом стадиона – лес до самой Оки, и, поди, попробуй там, в дебрях кого поймай!
В этот момент из переулка, ощерившегося мрачной асфальтовой перспективой, вынеслось нечто огненное и стремительное – он резко прыгнул вверх в эти ускользающие секунды, так, что основной удар бокового зеркала пришёлся лишь на ботинки и нижнюю часть левой голени. Впрочем, этого хватило, чтоб упасть на ноги не по-людски. А вот по-кошачьи, на все четыре лапы, это вполне получилось. Опьянение куда-то ускользало, и как-то незаметно пропало совсем. Жёлто-рыжая «Вольво», чуть было не сбившая его, едва не столкнувшись секундою ранее с «Газиком», успела всё же увернуться от каменной ограды стадиона. Снова завизжали тормоза, и запахло палёной резиной.
И снова – отчаянный бег. Теперь сзади уже три озлобленных и беспощадных механизма, плюющихся горячим маслом и сизыми выхлопными клочьями: к «Газику» и «Вольве» присоединился кофейного цвета «Мерседес», - так любимый местными нуворишами и нуворюгами. Он подоспел откуда-то сзади, как раз в тот момент, когда остальные преследователи перестраивались, чтобы правильно организовать загонную охоту.
В омуте его уже ждали: синяя «БМВ», вишнёвая «Девятка», и чуть поодаль – «Фольксваген» какого-то мутно-блестящего неопределённого цвета. Служебные ворота парка, несмотря на поздний час, оказались распахнуты настежь, и сквозь их арматурную решетчатость можно было смутно различить где-то в конце тёмной аллеи приближающуюся очередную механическую мерзопакость с каким-то жутким приспособлением впереди, и от крыши до самых колёс выкрашенную в кроваво-красный цвет.
Когда машины совсем уже загнали Евгения Борисова в омут, наконец-то выяснилась и окончательная природа той железной хреновины, что неумолимо и злобно надвигалась из мрачно-затенённых, и оттого особенно неприятных глубин парковой аллеи. Это оказался снегоотбрасыватель, и впереди его красовались красные, покорёженные и щербатые шнеки, а между ними – с натужной упрямой силой проворачивающийся вал с отточенными ножами. Чем-то вся эта механика напоминала жевательно-раздирательный аппарат некоего особенно извращённо-хищного и уродского насекомого.
Тем временем газик аккуратно подкатил сзади и начал упорно подталкивать Евгения бампером в спину – точно на снегоуборщика, который уже приподнял свой размозжительный прибор на гидравлических трубах и шлангах, плотоядно прицеливаясь Борисову точно ниже пояса. А остальные машины уже сжимали смертоносный обруч, выдавливая жертву прямо на кровожадно вертящуюся корявую механику. Парой мгновений спустя, шестисотый «Мерседес» - всею силою своих многолошадиных возможностей, кинул Борисова прямо в пасть Красного Снегоуборщика. Его мяли и пережёвывали долго…
А изуродованной головой, окровавленной и нетрезвой, оставшиеся при этом механизмы, сыграли в мотобол, жуткую и беспощадную игру, где призом явится отрубленная башка.
Денис Елисов, 3. 05.03