В своем желанье жить мы все равны

В своем желанье жить мы все равны,
Но все же есть с рождения различье.
Родителей не выбираем мы,
Не выбираем и свое обличье.

Родился этот умненьким, а тот
С рожденья хил иль очень даже милый.
Назвали этого по имени Федот,
Ну а последнего-то и забрать забыли.

Один уж с первых дней обласкан, зацелован.
И мамушки и кумушки бегут.
Другой любовью так не избалован.
 К нему гурьбою целой не идут.

Лишь мать одна не может наглядеться.
Отца ж в помине нет – ищи-свищи.
Дитя любви ее, забота ее сердца,
Ее лишь радости и горести в ночи.

А этот без вины забыт и позаброшен.
Мать грудь не хочет дать. А как ее винить?
Зачат не по любви. В обмане. Неухожен.
В Доме ребенка так и будет, бедный, жить.

Без ласки матери, без песни колыбельной
Он вырастет дичком, обиду затаив
На целый белый свет. И будет жить ничейный.
Способностей своих не зная, не развив.

Вот новенький «Москвич» приехал за желанным,
В пуховые подушки лег он, весь в бантах.
Не знают, как дохнуть над милым, долгожданным,
И слышится повсюду только «Ох!» да «Ах!»

Другого мама на руки – и на автобус
Котомочка в другой руке и – понесла…
Копейки припасла. Надеяться чего уж…
Лишь на себя надежда. Знала, на что шла…

А эта мама вся лишь в думах о нарядах
Ребенок для нее – престиж перед родней.
Хотелося внучка, так вот вам, долгожданный
Растите, пестуйте, а мне б еще гулять. Постой,

Он вырастет у бабок с дедками, как сможет.
Он вырастет красивый, сильный и большой,
А ты состаришься, оглянешься и что же
Увидишь ты? Что сын тебе чужой.

Тепла захочется, и ласки и участья,
Но, милая, с себя же и взыщи.
И скажет он тебе «Ты, мамочка, все пела?
Ну что же, милая, поди же попляши»