В день победы 1996 года

Семьдесят шести миллиметровыми
Отработав парадный салют,
С платформы название Новая
Я, к теще ехал в праздничный уют.

С утра, как пружина закрученный,
Со мной «папрашу» не шутить.
В мундир, как картошка окученный,
В буфет зашел, чтоб чуть перекусить.

Со мною за стойкой, старик - ветеран,
Не хитрую снедь разложив,
Себе, наливая граненый стакан,
О чем то болезный тужил.

«Ты будешь?» - « Спасибо, я службою пьян».
«Как хочешь, неволить не буду.
Ты кушай, прости мне невольный изъян,
Я ж выпью,  очищу посуду».

Он выпил, малость  закусил,
Задумался о чем-то,
Достал сигарку, закурил,
И словно душу скомкав -
 
«Далёко ль служивый» - спросил он меня.
«В Коломну».
            «Ну, ну , - говорит, -
А много ли платят по нынешним дням?»
«Платили б, а так не горит».

«А знаешь ли ты, что такое война?»
«Родился я после войны».
«А нас вот, увы, покромсала она -
Поныне кошмарные сны.

Да, много несёт она дьявольских бед
И никого не щадит».
Тут долго о чем-то задумался дед
И грустно взглянув, говорит:

«А  бывало ранило, даже очень больно,
И кровавой пеленой мир стоял в глазах
И внутри кричало всё,-Господи довольно,
И душу выворачивал нам подлый страх.

Но осознанная необходимость поднимала непокорных,
Освящая непобедимость  павших и вечно живых.
И смертельная неотвратимость  разбивалась о души мертвых
Мужиков и ещё не поживших, навечно уже молодых.

Пой песню птаха, заливайся трелью,
Расти зелёная трава.
Своей израненной шинелью
Тебя не раз я укрывал.

Мне снова видится былое-
Горящий дом, свинцовый свист,
То поле сердцу дорогое,
С берёзки падающий лист.

….Я вижу,  как вздымает к небу
Испепеленное жнивьё,
То,что людей кормило хлебом...
Всё это прошлое моё.

Ты должен знать, я жаждал мира,
Я сеял и растил сады.
Не Бог забросил к нам вампира.
Его кровавые следы

Я распахал, засеял снова,
Для счастья вырастил детей...
Скажи-ка, кто сейчас виновен
За  боль и слезы матерей?»

И долгий вздох, слеза скупая,
-«Зимой мой внук  погиб в Чечне»,
Сказал он, снова наливая.
И тут вот  горько стало мне.

И день, как ночь, так сердцу больно,
Стоять не в мочь, уйду довольно,
«Старик прости ради Христа».
И ухожу пред тем, невольно,
Крест, положив с поклоном, в три перста.