Скучно ему...

Скучно ему. Ему, видите ли, скучно...
Да разве рядом с такой женщиной можно скучать? Ведь каждая капелька росы, каждый квадратный сантиметр поверхности, каждая секунда жизни является неописуемым бриллиантом, индивидуальным, поющим – и все это вместе образует такой оркестр, такой хор, такую музыку... А ему скучно... А она ему картошку жарит, белье стирает, полы моет, эх... нелепость какая.
Впрочем, ничего удивительного. Коли ничего нет, так откуда ж чему взяться? Сейчас он торжествует, песню победителя-самца поет надменно и гордо – и ему хорошо. И он говорит, что жизнь – заебательская штука, любит, мол. Хорошо любить жизнь, когда она заебательская, приятно, сладко любить. А ты попробуй полюби ее, когда тебе ***во, когда тебе жить не хочется, а хочется заразиться от какой-нибудь самой грязной ****и сифилисом и помереть где-нибудь под забором. Вот если ты ее такую полюбишь да желания свои сдержишь – тогда, может быть, тебе какая-нибудь монетка за пазуху и свалится, а так-то что воздух понапрасну трясти. Еду в автобусе, пью газировку – ни хуя себе представление о жизни. Дальше собственного носа надо научиться глядеть, а не мудака в глубинах себя искать, вот когда толк выйдет. А мудака в глубинах нет, мудак – на поверхности.
Он ведь хороший парень, чистый, думающий, просто не дошло до него еще. И мне бесполезно пить с ним водку и проповедовать ему жизнь, хотя очень хочется. Бесполезно, потому что все мои слова будут неправильно истолкованы, не услышаны и посланы на ***. И справедливо посланы, не пришло еще время жемчуг метать.
Зачем же она рядом с ним живет? Она ведь шанса его лишает – а у него шанс есть и еще какой! Зачем же из-за собственного страха лишать жизни классного парня?
Ну ладно я, про себя я молчу, я воробей стреляный, я как-нибудь выкручусь. Да, красив, да, силен, добр и смел, балагур, любую ***ню умеет превращать в поэзию – все это не имеет никакого значения. Потому как говна хватает, и его больше, чем всего остального. Я вполне заслуживаю мое сегодняшнее положение.
Но причем тут кто-то еще? О, если бы она жила сейчас одна – я понимаю, со мной страшно и может быть иногда больно – одна! А так ведь получается, что сразу двух людей она убивает – себя и его, и это нестерпимо болит в моем сердце, в моей душе, во всем моем существе. Потому что ЖИЗНЬ – и ничего больше. О, если бы она жила сейчас одна... Пусть где-нибудь далеко-далеко, недосягаемо далеко…
Она любит меня, очень любит, я это знаю. Внешне пытается бороться  – но меня не проведешь. Пусть каналы общения перекрыты – мне слова не нужны, я все чувствую и, к тому же, умею читать между строк, даже когда самому автору кажется, что там ничего не написано. Она надевает на себя мои глаза, она скучает по мне в своей далеко живущей собаке, она иногда внимательно слушает по ночам, как я пою – и не прогоняет. И ведь догадывается, что я об этом знаю, но все равно делает вид, что ничего не происходит. Зачем? Впрочем, понятно, зачем, страшно. Страшно броситься в эти раскрытые объятия, натворившие по глупости говна, но от этого не менее любимые. Страшно обидеть человека, живущего рядом, хотя надо отдавать себе отчет, что сейчас, живя с ним рядом, обижаешь его гораздо сильнее и серьезнее. Ох, если бы я имел хоть маленькую возможность стереть этот страх, уничтожить его, сжечь ее карму... Но этой возможностью не обладает даже Бог, что уж про нас, грешных, говорить... Это только сам человечек сделать может. А нам только и остается – зернышки в землю бросать, да дровишки в костер подкидывать. И – любить.
О, если бы она хоть на малепусенькую секундочку ощутила, как меня сотрясает при одном лишь упоминании ее имени, при одном лишь воспоминании о ее глазах, о ее коже, походке, улыбке... нежность до слез, она бы поняла, что я умру, если хоть когда-нибудь позволю себе чем-нибудь ее обидеть. Впрочем, это тоже не имеет никакого значения, я адекватен, я обязан отвечать за свои поступки, даже если наказание кажется чересчур строгим, по сравнению с тем, как трактует его наша примитивная справедливость. Но одна, Господи, одна, пусть живет одна, пусть никого не убивает, пусть! Я хочу, чтобы она жила!
Ну все, циклит. Пойду выпью за их здоровье чаю. И за здоровье всех хороших человечков. Может, поможет. Сгорю за них, если надо будет, что там чай. Так или иначе, а рано или поздно – не все ли равно? Славная жизнь. Люблю. Очень.