Фотограф

Всё то время, пока она рассматривала альбом с фотографиями, он возился со своей старой Лейкой, пытаясь хоть как-то поустойчивее закрепить треногу на которой она стояла.
В альбоме не было ни одной пейзажной фотографии, а она так любила пейзажи. Предзакатное солнце, просеявшееся через сито бледных берёз обжигающе красными нитями. Опавшие осенние листья, мягко устлавшие дно первых ручейков с прозрачной талой водой. Витиеватые лесные тропинки, путающиеся в дрёме вековых деревьев. Она могла часами бродить по парку, выхватывая ту или иную картинку. Жизнь, замершая на мгновение, оживала в самых ярких красках её снимков.
Он отставил камеру немного назад и опустил штатив на пару сантиметров. Обойдя конструкцию с левой стороны, он снова заглянул в объектив и замер.
Ни одного композиционного и семейного, только портреты. Большие, маленькие, на паспорт, три на четыре, с уголком, без, справа, слева… Она перелистывала страницу за страницей и, шелестя пергаментными вставками, задерживалась только на некоторых.
Молча, не шевелясь, он просто стоял и смотрел в объектив на то, как она переворачивала страницы альбома. Кадр за кадром.
В цветных был какой-то переизбыток и одновременно нехватка деталей. Она никак не могла понять – что именно ей не нравилось в цвете, возможно, то, что он не был столь красочен, как на пейзажах, а может и то, что цвета были не того цвета. Чёрный и белый. Она перевернула альбом и стала рассматривать снимки с конца. Старые чёрно-белые фотографии замелькали одна за другой, изредка выбиваясь желтеющими полосками.
Он откашлянулся в кулак и, немного похрипев, вновь прильнул к фотоаппарату, явно не желая смазывать с таким трудом сфокусированное впечатление.
На неё не моргая смотрели два огромных блюдца с чёрными жемчужинами по серёдке. По-детски трогательная улыбка, обнажившая редкие молочные зубы, казалась ещё более нежной, чем при рождении. А специально по такому случаю вплетённые мамой в косички широкие шёлковые ленты и большой белый бант, сверкали наивной чистотой. Девочка была очень рада, впервые почувствовать себя красивой перед тем, кто был в состоянии это увидеть. Она улыбнулась себе в ответ и, перевернув страницу, обожглась льдом острого, как игла взгляда.
Он закрыл глаза, положил руки на камеру. Как раньше подолгу выискивать образы он уже не мог, да и не стремился. Образы сами всплывали перед его глазами и, не отпечатываясь на негативе, возвращались назад в фотоальбом.
Угловатый мужественный подбородок и режущие скулы, создавали впечатление стиснутых до боли зубов, скрытых за побелевшими от напряжения губами. Шестнадцатилетний мужчина старался держаться взрослее своего юношеского возраста, явно не втиснувшегося в паспортную рамку. Она попыталась ещё раз посмотреть на него как на мальчишку, но так и не смогла избавиться от ощущения болезненности применённого сверхвзрослого фильтра.
Он вдруг задумался над чем-то совсем банальным, вроде смысла жизни, о котором и так постоянно все думают. И понял, что слишком поздно стал задаваться такими вопросами. Он открыл глаза и постарался взглянуть на всё под другим фокусом.
Седая прядь струилась из-под её соломенной шляпки на оголённое плечо и растекалась по столь же белой молочной коже. Сперва она мило заулыбалась, а потом и вовсе расхохоталась, как в тот июльский вечер, когда он закружил её в вальсе. Она сразу же влюбилась в его огненно чёрный чуб залихвацки вздёрнутый перед бескозыркой и бездонные морские глаза. Слегка прикусив нижнюю губу и наклонив голову немного в сторону, она совсем забыла о том, что между этими двумя летами прошло достаточно много зим. И теперь, когда она смотрела на её улыбку, она и сама не знала, сколько лет этой изрезанной глубокими морщинами фотографии. Она закрыла альбом и отложила его в сторону.
Он отвлёкся от камеры и спросил её, определилась ли она с выбором. Утвердительный ответ с более чем странной формулировкой: портрет без красок на память, казалось, нисколько не удивил его, а наоборот, оказался самым ожидаемым. Он исчез  в соседней комнате и спустя некоторое время вышел к ней, объявив о своей готовности. Идеально белая, накрахмаленная до воскового состояния рубашка, чёрный из тончайшего сукна фрак, с шёлковыми с отливом лацканами, запонками из белого металла и зеркально-начищенными туфлями. Его коротко стриженные седые волосы и такая же седая аккуратная борода прекрасно сочетались с выцветшими серыми глазами. Он сел на стул пред камерой и попросил сделать всё одним кадром. Она ещё раз посмотрела на него не через объектив и, щёлкнув затвором, отошла в сторону. Он поднялся со стула, и выписал квитанцию, на завтра после обеда.
Женщина долго копалась в конвертах на его столе, сокрушаясь на то, что, не смотря на отсутствие каких бы то  ни было заказов за последние месяцы, он умудрялся фотографировать бесплатно кого ни попадя. Единственный оказавшийся не пустым конверт был с его последней сделанной ей фотографией.