Пыталась...

Железом, давящим сплетение сердечно-сосудистых каналов, возникло безумное..нет, просто возникло желание. И настенные часы
метрономно отсчитали положенные приличиями 10 минут сигаретной жизни, и вместе со сладким окурком умерла и я...
И стало темно от 200-ваттной подпотолковой, и стало катастрофически жарко в проеме окна под холодным ветром, и стало так же,
как выпотрошенной пивной бутылке на полу под подоконником.. Пыталась взлететь, но стены брали в руки мое горло.. Пыталась
стучать, но все двери были оббиты войлоком..Пыталась выжить, но потеряла здоровье физическое, в надежде сохранить здоровье
моральное..Пыталась...Пыталась..Пыталась..
Бабочки рук по складкам одежды пронеслись смерчем настойчивости, но корабельная смерть в темноте безвоздушного пространства
воды держала крепко-накрепко..не выплыть...ну и пусть! Мы уйдем в море, чтобы им умереть, и чтобы сверху золотые рыбьи ракеты
и косы водорослей как серый мшелый камешек поверх насыпи два на метр..
 Противоречивость люблю-ненавижу, горячий, до костей пробирающий чай, черная заварка, три ложки сахарной ядовитости. Кухни
помнят не только шестидесятые, но и звуки наших шагов навстречу бытовой гадкой небрежности, невозвратимости, невозможности
и прочих частичек не-...
Музыка в голову, если НАУ, то в вену, если АлисА, то водкой, если мои робкие попытки выжать слезу из тела клавиш, то забить,
 закрыть и никому не интересно.
Не уходи! Слышишь, мне безразлично сколько километров залягло партизаном  между, города и трасса, или просто деревянная дверь,
 но ты останься, я  напою тебя чаем травяных настоек вечернего страха одиночества.
Попытаюсь дать тебе сигарету, наполненную вместо табака сладкой смесью нежной жестокости, больной страстью любви, и чуть-чуть
марихуаной, чтобы стало смешно, от того что раньше ты меня не любил...Попытаюсь удержать как ускользающий аромат твоего
одеколона, тонкую невидимую нить Ариадны, протянутую из моих аорт к твоей коже.  Колючая проволока между моих висков, веночек
 из твоих вечнозанятых минут, ничего лишнего, ничего для меня, для нас, для этих странно-спрятанных связей... На крест  меня, мои
 слова не в тему, пьяные откровения, бьющие фонтаном из разрубленных венозных труб. Ты моя Голгофа, спрячся Левием Матвеем
 это будет очень долго, ты еще успеешь передумать, и снова взять себя в руки.. Сонмы жужжащих насекомых слов сядут на мою
 обнаженную грудь, в поисках дорожки к сердцу, и гвозди будут ржаветь от красной краски в ладонях, и жара не поможет забыться
 обморочным пленом.
 А я попытаюсь любить тебя даже на крестообразном пыточном столбе.
Катастрофа..Ты катастрофичен, для меня авариен, я разбиваюсь об лед рыбой, но тебя не возвращаю, не обращаю в свою веру, не
понимаю..Только чувствую, как напрягаются твои скулы, когда я пытаюсь коснуться веером открытой ладошки  твоей щеки..как
судорога сводит упругость мышц, когда я нахожусь в опасной близости, и как безуспешно прячутся глаза за жалюзи наигранного
равнодушного  и дружеского, когда взгляд падает в мои зрачки и остается там, не в силах выбраться из этого болотного омута.
  Не понимаю..И пытаюсь..пытаюсь..Ну, слышишь, я же пытаюсь на пределе моих психозов, а ты не делаешь совсем ничего!
Мы умрем, и в этом будет выход! Мы умрем и останемся только вдвоем в беззвездной пленке Млечных Мостов..
Мы никогда не умрем, потому что смерти не бывает. Она тоже влюблена в тебя и подарит тебе цианид вечной жизни..
А я попытаюсь уйти к ней насовсем, чтобы пить  воду греческой Леты, мутную, горькую, киселеобразную жидкость,
и вместе с ней плакать  неразделенной любовью к тебе...