Сила непостижимого - парафраз рассказа А. Грина

 1.
 Эта музыка возникала
 Среди странных, тревожных снов.
 Красота её ужасала
 Сверхъестественной силой богов.

 Грациан Дюплэ пробуждался
 В небывалом смятении чувств,
 Но напрасно запомнить старался
 Все созвучья ликующих буйств.

 Он хватал карандаш и бумагу,
 Чтоб их в нотах скорей закрепить.
 Но они не щадили беднягу
 И себя не давали пленить.

 Откровенье гармонии было!
 Но, как эхо, стихало вдали.
 Обаянье мелодии жило
 Вихревым впечатленьем в груди.

 Грациану уже не казалось,
 Что захват сокровища прост.
 И надежд поймать не осталось
 Звуковое счастье за хвост.

 И тогда он стал сомневаться:
 Может, вовсе той музыки нет?
 Ведь могло и такое статься –
 Это был просто сонный бред!

 Так на ум и пришло решенье –
 К психиатру привёл его рок,
 А быть может, само провиденье –
 На пороге раздался звонок.

 2.
 Румиер слегка недоволен –
 Он велел закончить приём,
 Но слуга его своеволен
 И впустил пациента в дом.

 Правда, случай на вид интересный:
 Неопрятный, лохматый, худой,
 Перед ним стоял неизвестный,
 Вероятно, с несчастной судьбой.

 Щетина на впалых щеках…
 Тень страданья в усталых глазах…
 (- Да, занятный всё же субъект.
 И, конечно, в нём есть интеллект.)

 - Я Вас слушаю!
 – Помогите! - волновался скрипач-виртуоз.-
 Может, мы совершим открытие,
 Но для этого нужен гипноз…

 И когда был закончен рассказ,
 Румиер отвечал без прикрас:
 - Даже если итог прекрасен,
 Этот опыт очень опасен.

 Возбуждённый мозг напрягать,
 Заставлять, чего нет, вспоминать?
 Я Вас должен предупредить
 О последствиях, что могут быть:

 Душевное заболевание,
 В мозг кровоизлияние.
 Это злая ловушка, поверьте!
 Не исключаю и смерти…

 - Спасибо за правду слов,
 Но я ко всему готов.
 То, что я слышу отчётливо в снах,
 Намного сильнее и выше, чем страх.

 Прибегните к силе внушения,
 Чтоб я под её давлением
 При Вас сыграть это смог.
 И пусть нам поможет бог!..

 - Грациан Дюплэ! Это мой приказ –
 Слушать и повиноваться!
 Не открывать тяжелеющих глаз!
 В сон! В сон погружаться!

 Квартира на первом была этаже.
 Окно кабинета открыто.
 Лицо музыканта, хоть вечер свежел,
 Испариной было покрыто.

 Он, словно мертвец, неподвижен и бел…
 И тут Румиер как будто пропел:
 - Дюплэ! Ту музыку слышите Вы!
 И вдруг у лица изменились черты.

 Раскрылись невидящие глаза
 Безумно и так широко,
 Как будто в пути разразилась гроза,
 А дом ещё далеко.

 Неведомой силой он взят был в кольцо:
 От молний экстаза сверкало лицо.
 Он весь трепетал и, что было сил,
 - Я слышу! – воскликнул и стон испустил.

 Теперь, испытавший волненье и сам,
 С притянутым взглядом к дрожащим рукам,
 Готов был уверовать и Румиер
 В святые мотивы небесных сфер…

 Играйте, что слышите! – Он приказал.
 В то же мгновенье Дюплэ резко встал
 И вдохновенно взмахнул смычком.
 Звонкое чудо наполнило дом.

 Звуки хлестали и ослепляли,
 В пропасть бездонную низвергали.
 И описать их не мог бы никто,
 И слушать их дальше нельзя ни за что!

 Доктор лишь чувствовал: прожиты зря
 Долгие годы до этого дня.
 Жизнь бесполезна, ничтожна, постыла
 В том виде, каком до сих пор проходила.

 И человек, кто бы он ни был,
 С каким бы он прошлым в сегодня ни прибыл,
 Поступок любой совершит с лихвой
 Под действием музыки такой –

 Без сожаленья и фарисейства –
 Великую жертву, добро и злодейство
 С равною яростью упоенья,
 Не испросив на то позволенья…

 Доктора страх тоскливый сковал –
 В таком состоянии он не бывал.
 Остатками воли осилив испуг,
 Он выхватил скрипку из трепетных рук.

 Дивная музыка им уничтожена,
 В небытие из реальности брошена.
 С чувством, что плюнул в лицо божества,
 Врач произнёс такие слова:

 - Дюплэ! Вы во сне ничего не слыхали,
 И ничего мне тут не играли.
 Не было в Вашем сне ничего,
 И Вы совершенно забыли его!

 Сядьте! Проснитесь уже! Раз, два, три!..
 Тот пробудился с чувством тоски,
 Помня лишь то, зачем приходил,
 И без надежды об этом спросил.

 Доктор стоял, отвернувшись к окну,
 Пряча волненье, скрывая вину.
 Справившись, он отчеканил ответ:
 - Несколько арий из оперет,

 Каша из шубертовских серенад –
 Всё вперемежку… Я очень рад –
 Теперь Вы спокойно пойдёте домой,
 И я отдохну – день был непростой.

 Растерянно выдавив несколько слов,
 Дюплэ Румиера отблагодарил
 И вышел на улицу. С первых шагов
 Догнал его кто-то и остановил.

 - Простите, не Вы ли играли сейчас
 В особняке на углу?
 О, как я хотел бы ещё хоть раз
 Услышать мелодию ту!

 Она глубоко взволновала меня!
 Среди суеты бестолкового дня
 Я, офицер, для эмоций закрыт,
 Как маленький, плакал навзрыд!

 Что ж это было? И кто Вы?
 Снимите с тайны покровы!
 Рассеянно слушая, Грациан
 С ужасом понял – Подлый обман!

 И, отстранив офицера,
 С оскорбительной быстротой
 Бросился в дом Румиера,
 Вышибив двери ногой.

 - Ты скрыл! Негодяй! Да знаешь ли ты,
 Что взял у меня? Лучше б убил!
 И в гневе дойдя до последней черты,
 Ударами на пол врача повалил.

 На шум тотчас прибежали
 Все слуги и, как могли,
 Несчастного крепко связали
 И в жёлтый дом увезли.

 3.
 Благодаря Румиеру
 Приняты строгие меры…
 В психолечебнице Грациан,
 Можно сказать, уже ветеран.

 Он в меланхолии неизлечимой,
 Сменяемой бешенством неукротимым.
 В припадках разнуздан, но кратки они.
 На смену приходят им тихие дни.

 Тогда он подолгу с тоской и слезами
 Играет на скрипке, потерю ища.
 Не передать никакими словами
 Блестящей фантазии скрипача.

 Оригинальность его сочинений,
 Не раз удивляющая врачей,
 Была лишь попытками отраженья
 Мелодий из снов минувших ночей.

 Но иногда смычок извлекал
 Несколько тактов тех совершенств.
 В шоке тогда замирал персонал
 От силы неведомых мук и блаженств.

 Вспышки бледнеющей красоты
 И обессиленные намёки
 На большее, чем любовь и мечты,
 Случались всё реже, стали далёки…

 И кончились вовсе! В предсмертном бреду
 Молил Грациан, чтоб хоть кто-то поднял
 Безжалостный занавес,что наяву
 Прекрасное таинство укрывал.

 Горячие просьбы тронули б лёд –
 Никто им так и не внял!
 Дюплэ в его безвозвратный полёт
 Лишь месяц в ночи провожал.

 4.

 Напрасно хотели землян приобщить
 К вселенскому счастью в гармонии жить,
 Разрушив стереотипы веков,
 Люди из дальних звёздных миров.

 Избран был самый щадящий путь –
 Музыкой в снах о себе рассказать,
 Чувства утерянные вернуть,
 Разум заблудший образовать.

 Но преждевременны были попытки –
 Только один из всех услыхал;
 Не помня рассказа, страдал, как от пытки –
 Ведь с формой величие смысла терял!