Попугаи прилетели на бульвар или замужем за помидором

Вместо эпиграфа
http://www.stihi.ru/2003/04/10-1220


Простите, но этот салат из синьоров-помидоров и грубо наструганных героев не нашего времени, приправленный уксусом национальной идеи, грозит желудку серьезным расстройством. Что говорить о душе? Палата №6 забита до отказа – жалкий пучок Наполеонов увял, Пушкины, Бедные Лизы и Медные всадники покрылись плесенью. Среди юродивых, провидцев и граждан с нарушенной ориентацией теперь верховодит Супергерой в железных доспехах (слегка присыпанный красным перцем и пеплом жертвенных костров).
Вся компания исключительно приятна, хотя бы тем, что здесь каждый имеет собственное мнение, отличное от других. Что подкрепляет вескими аргументами. Хорошим тоном считается не просто метнуть аргумент в голову соперника, а сделать это красиво, с реверансом в сторону мирового литературного наследия, с которым не всякий знаком, но это, впрочем, не важно. Гениальная фраза из Паустовского «попугаи прилетели на бульвар», которая, помнится,  вызывала эпилептический припадок у преподавателя латыни, пользуется большим спросом. Всем весело, тем более что никто не помнит, с чего все началось, и как мы здесь оказались.
Не пугайтесь, я тоже не помню. Поэтому выкрикну свое, и буду надеяться, что сумею смыться до того, как на меня обрушится град веских аргументов, предназначенный судьбой (ах, я тоже фаталистка, к тому же люблю Печорина).

Удивительно, но мне кажется, разговор о литературе и уж тем более о современном ГЕРОЕ не может быть…м-м…полным без  разговора о персонаже, безусловно, самом популярном из всех существующих. Это можно утверждать хотя бы потому, что ему две тысячи лет, о нем знает большая часть населения земного шара, и даже читала о нем, и даже цитировала то, что о нем написали другие.
Извините, но это не Гарри Поттер, не Зигфрид и синьор Помидор.
Вы знаете, о ком я говорю.
Но подождите! не надо возмущаться.
Просто объем печатной продукции, на страницах которой встречается он, или его двойники, или его соперники, или… да не важно, значительно превышает то, что было сказано о любом другом персонаже. Даже если не брать во внимание (прости, Господи) Новый Завет и теософскую литературу,  вряд ли можно доказать, что Иисус не является литературным героем как таковым. Боюсь, с этим не согласятся (не будем трогать  «не русское» литературное наследие) Достоевский, Толстой, Лев Толстой, Гоголь, Булгаков, Домбровский, Пастернак, Стругацкие, Акунин и другие, кто создавал Героя или Антигероя, сопрягая религию и литературу.

Конечно, есть и другие конфессии и их религиозно-литературные герои, но мы все-таки говорим о национальной – читай, русской – литературе. И вряд ли имеет смысл спорить с тем, что Россия  - по широте и долготе, истории, географии и многому другому -  страна изначально православная. А значит, и литература русская вскормлена и выращена в этом духе – религиозном или антирелигиозном.
Я вовсе не настаиваю на том, что все те, кто причисляют себя к современной литературе, должны переписывать Ветхий и Новый Заветы. Вопрос состоит в другом – как, собственно, можно обсуждать тему ГЕРОЯ СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ вне религиозного контекста? Как будто изучая солнечную систему, можно забыть о звезде по имени Солнце.


Опять же: ТЕРМИНОЛОГИЯ, вот в чем вопрос. Чтобы избежать беседы о разном одними и теми же словами, или об одном и том же – разными, следует договориться о том, как все это называть, чтобы не путать.
Вот, например,
НАЦИОНАЛЬНЫЙ РУССКИЙ ГЕРОЙ и ЛИТЕРАТУРНЫЙ ГЕРОЙ. Это, насколько я понимаю, не одно и то же, но мне показалось, что иногда их путают. Конечно, они могут совмещаться в реале и литературе. Как, например, уже помянутый Илья Муромец, существовавший на самом деле. Былинный герой, в котором физические свойства прототипа сильно преувеличены, и действительно русский  святой, окончивший жизнь в монастыре, почитаемый поныне (см. Православный календарь и проч.) Или капитан Маресьев – безногий летчик, прототип «Повести о настоящем человеке»- реальный человек, который умер не так давно в нищете и забвении.
Но вот парадокс: наиболее убедительны и самодостаточны, так сказать виртуальные ЛИТЕРАТУРНЫЕ ГЕРОИ, не имеющие аналогов в реальности. Таковы Онегин, Печорин, Рахметов, князь Мышкин и проч.

И тут возникает еще один вопрос, требующий уточнения. Что такое литературный ГЕРОЙ и литературный ПЕРСОНАЖ, и в чем разница между ними.
Не будучи литературоведом, определю различие так: ГЕРОЙ – это тот, сделал что-то, что выделило его из основной массы. Это ИСКЛЮЧЕНИЕ, но близкое массе тем, что он включает набор свойств, характерных для этой самой массы. ПЕРСОНАЖ – это ИМЯ, НАЗВАНИЕ, у которого вряд ли есть что-то еще, кроме деревянных мыслей и колпачка с кисточкой. Синьор Помидор – идеальное ИМЯ для ГЕРОЯ, которого нет.

НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ И ПАТРИОТИЗМ   опасные двойники. Вроде похожи, но не являются, однако, синонимами. ПАТРИОТИЗМ – слово положительно окрашенное, приобретшее в нашей стране налет идиотизма. НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ -  дама с сомнительной, я бы сказала, репутацией. Она любит соблазнять широкие массы не прикрытой лестью. Вы лучшие! Вы избранные! А они, бедные, верят. А потом оказывается, что НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ – особа прожорливая, и просит все больше – хлеба, зрелищ и крови.

Если исходить из того, что мы договорились о терминологии, очевидно, что главные ГЕРОИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ не являются носителями НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕИ. (не случайно Онегина Пушкин так и НЕ отправляет на Дворцовую площадь, а Христос- Мышкин прямо назван Достоевским ИДИОТОМ). ГЕРОИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ скорее  похожи на градусники, которые, грубо говоря, определяют взаимоотношение России и Бога, на данный момент (точнее, взаимоотношение образованной макушки общества с религией). Западник Чацкий еще православный, хоть и горит желанием судить всех и вся, Созерцатель Онегин  уже пребывает в унынии и не способен любить ближнего, герои Тургенева заняты естествознанием и уже расстались с мечтой о Вечном Царствии Небесном ради науки и много другого. Раскольников – пожалуй, первый настоящий убийца в этом ряду (хотя и Онегин, и Печорин, м-мда…)  - так вот первый реальный герой-киллер, который ДЕКЛАРИРУЕТ, что не верит в бога, все-таки раскаивается, получает прощение, возможность искупления, веру и любовь.
А дальше литература говорит нам о том, что  Россия (опять же, ее образованная верхушка) перестает верить в бога.  ИДИОТ – вот кто Христос в России конца 19 века. Идиот. И хотя Толстой еще пытается доказать религиозные ценности, разжевывая их смысл на страницах огромных романов, призвав на помощь Пьера, Наташу Ростову, князя Болконского и жертву прелюбодеяния Каренину, бесполезно.  Интеллигентская верхушка  уже соблазнилась идеей, что бога нет, и все позволено, и за идею можно отдать не то что слезу ребенка, а море слез, которые и пришлось пролить.   
И вот уже Чехов в этой безбожной России просто не находит ГЕРОЯ ДЛЯ РОМАНА, только констатирует, как рубят и рубят Вишневый сад. И вот уже поэтов стреляют не на дуэли (эх, повезло Пушкину) а сами, сами, господин Маяковский. И товарищ Есенин.
Удивительно, но цвет русской литературы двадцатого кровавого века, составляют романы, которые продолжают и развивают тему России и Бога, так или иначе. И «Доктор Живаго», и «Мастер и Маргарита» изобилуют цитатами из Священного писания, а Булгаков так просто пишет его заново.

И вот сейчас – после поколений, отрицающих бога, после поколений воинствующих атеистов и равнодушных поколений, -  появилось поколение, которое НЕ ЗНАЕТ БОГА.
И оно говорит: НЕТ ГЕРОЯ. Так, откуда ж, скажите, ему взяться? Как можно определить отношения Бога и России сейчас, кроме как тотального невежества,  и отрицания истин, которые не вызывали сомнений у прежних великих – от Ломоносова до Державина, от Пушкина до Лермонтова, от Достоевского до Толстого.
Может, они полагали, что литературе всегда, в любое время, не избежать десяти заповедей?
Может, они понимали,  что при кажущемся разнообразии маршрутов, у литературы есть только два пути: следовать за Ним или идти против Него?
Может, они думали, что их задача – понять и выразить современные отношения БОГА И РОССИИ?
Может, они знали, что ЛИТЕРАТУРА И ЕЕ ГЕРОИ, собственно, и существуют, как печатная иллюстрация этих вопросов.
Все остальное – пустота, звенящая железными латами, национальными идеями и  никудышными призывами странных героев, которые были составлены из букв, но не обрели плоти, поскольку выпали из контекста.

   
P.S.
Однажды Ницше шел мимо храма, остановился и написал:
«Бога нет. Ницше»
Прошло сто лет. И на стене того же храма появилась надпись:
«Ницше нет. Бог»