Сказание о богатыре илье муромце или stop narkotik

То ли быль, небылица ли,
Расскажу я вам, свет детишечки,
Матку-правдушку, правду-матушку
Про Илюшеньку с града Мурома,
Что по прозвищу Конопляночка.
 
То во городе было во Муроме,
Во селе, что сейчас Конопляново,
Жил да был молодец свет Илюшенька
Тридцати годков и трех годиков.
Тридцать лет ему было от роду,
А три годика по развитию,
По физическу, да по умственну.
И ходить не мог добрый молодец,
Ни на ноженьках, ни совсем никак.
По нужде, да и то только с уточкой,
Только с уточкой под постелюшкой.

Раз ушли совсем папка с мамкою,
А куда ушли, не сказалися.
Закручинился наш Илюшенька,
На постелюшке заворочался,
Буйну голову-то ломаючи,
Чем потешиться свет детинушке.
Закатал рукава добрый молодец,
Но явились вдруг к нему страннички,
Перехожие калики-героинщики.
 А за спинами у странничков котомочки,
Что полны набиты всякой всячиной…
Говорили страннички таковы слова:
"Гой ты еси друг, добрый молодец,
Принеси нам испить чарку водочки,
Да закусочки, да пожрать чего, повкусне-ее".
Растревожился свет Илюшенька,
Раскатал рукава молодецкие,
Отвечал прохожим неласково:
"Эй, вы, страннички-героинщики,
Шли бы вы скорей, да подалее,
Не глумились бы над калекою,
Инвалидушкой детства – юности".
Не унялися дерзки странники:
"Не груби ты нам свет детинушка,
Не кроши на нас белый хлебушек,
Не кати на нас бочку винную…
Сопли в стороны, пальцы веером –
Не к лицу тебе, свет Илюшенька.
Ты подумал бы о родителях,
Ведь уж тридцать лет и три годика
Все продукты твоей жизни – бытности
Убирают здесь, нос зажмуривши…
Ну-ка, встань, Илья,
Да не мешкая,
Принеси испить воды огненной,
Воды огненной, сракаградусной".
Тут разгневался добрый молодец,
Закричал он на бедных странничков:
"Да подите ж вы, бедны страннички,
Бедны страннички-героинщики,
А в ту дальню степь, что Макар-пастух
Не разведал еще со телятами!
Я уж тридцать лет и три годика
Не могу поднять ничего в себе,
Окромя своего настроения,
Что всегда у меня препаршивое.
И не вам меня, коробейники,
Обвинять, да срамить добра молодца".

Собрались в кружок, чтоб совет держать,
Бедны страннички-героинщики.
Долго ль, коротко ль они думали,
Как помочь бы им добру молодцу,
И еще столько же могли б думати,
Если бы не явилась к ним мыслица,
Что лежит у них во котомочках,
Чудна травушка-веселушечка
Из заморских стран, да из Азии…
Поднесли они свет Илюшеньке
Трубку мирную, да промолвили:
"Не гневись на нас, добрый молодец,
Ибо знаем мы твое горюшко,
Твое горюшко, да кручинушку.
Только есть у нас одна травушка,
Чудодейственна, исцелительна,
От которой ты, свет Илюшенька,
И ходить, и летать враз научишься,
И мечты твои все исполнятся".

Затянулся раз Илья Муромец,
Растеклось по телесам тепло странное,
Тепло странное, незнакомое…
Затянулся другой и почувствовал
Величайшую силу-силушку.
И тряхнул Илья всеми членами,
И вскочил он на резвы ноженьки,
Побежал во сенцы прохладные,
Чтоб попотчевать добрых странничков
Всякой снедью там, ну и водочкой…
И сказали ему героинщики,
Угощения вдоволь накушавшись:
"Чувствуешь, Илюша, в себе силушку?"
"Чувствую", - ответил добрый молодец.
"Затянись еще, свет Илюшенька,
И мечты твои все исполнятся…"

Сделал все Илья, как было велено,
И исчезли вдруг бедны страннички,
Резвы ноженьки подкосилися,
Очи светлые замутилися,
Закружилася буйна главушка…
На ХА-ХА пробило Илюшеньку,
Понесло его, как на крылушках
В конопляный рай, ирреальный край.
И встречались ему звери разные,
Пучконосые, да лупоглазые,
Мордой странные, но похожие
На одно лицо – Чебурашкино.
Отходняк пришел неожиданно,
Как приходят всегда люты вороги,
Стало плющить Илью сильно здорово,
Поплохело ему, заколбасило…
Оседлал богатырь, делать нечего,
Вороненого мустанга богатырского.
Богатырский конь-то вдруг скопытился:
"Эх, могуча твоя пята точечка,
Пята точечка, половинчата!"
Пригорюнился Илья Муромец,
Что пониже спины потираючи.
Осерчал на коня добрый молодец,
Стал руками, ногами размахивать.
Матершинкой лошадку кроючи,
Весь слюной изрыгался, бедняжечка:
"Ах, ты, божья тварь, одуванчище,
Ты по что, скотина, спотыкаешься,
Али кинуть хочешь добра молодца?
Ты скажи мне, непарнокопытное,
Что хребтина твоя прогибается,
Что же хвост твой пистолем не держится?"

Долго ль, коротко ль Илья мучился,
Но поднял таки вороненого.
По секрету скажу вам, детишечки,
Что надул его добрый молодец
Через трубочку тростниковую,
Что воткнул коню, а не скажу куда.
И вскочил на коня Илья Муромец,
Поскакал во леса дремучие
Разорять малины разбойничьи,
А в раздольных степях под Черниговом,
Под Владимиром, да под Киевом
Погромил молодец рать великую,
Рать великую, басурманскую.
Да еще, не доехав до Киева,
Изловил Илья бедну пташечку –
Соловья-отморозка-разбойника,
Измочалил в куски троеглавого,
Что поля пожег конопляные,
Да в полон уводил красных девушек.

Эх, не счесть числа ратным подвигам,
Совершенным Ильей с града Мурома,
Но с тех пор повелось у Илюшеньки,
Как побьет богатырь рать великую,
Рать великую, басурманскую,
Так забьет косячок беспременненько,
И лежит в степи раскумаренный,
С Чебурашкой про жизнь разглагольствуя.

Вот за это его Ясно Солнышко,
Князь Володечка Стольнокиевский,
Окрестил на века Конопляночкой,
Только знают об этом немногие…

Рассказал я вам, свет детишечки,
Правду-матушку про Илюшеньку,
Только вы тому примеру не следуйте,
Вы послушайте меня старого,
Не курите вы травку чудную,
Не колите вы белы рученьки,
А не то ослабеете главушкой,
И не будет у вас малых детушек.

март 2001 г.