блоха печальная повесть в 10 четверостиший
Коротал свой недолгий, как водится, век городничий.
Он страдал одиночеством, кашлем и отложеньем солей,
Отвлекаясь от первого с девкой, но в рамках приличий.
Одинаково гордо носил он нашивки, кортик отца
И густую к вискам чуть-чуть седоватую бороду.
И никто никогда не видел гладковыбритого лица,
Ибо бороду городничий отращивал смолоду.
Справедливости ради надо отметить: была неплоха
Борода – и густа, и душиста, и чесана толком,
Но в самой бороде, даром всхолена, смейтесь, жила блоха,
В ней поселившаяся давно, еще гнидой-ребенком.
Городничий с блохой уживались без ссор, самой бороды
Никогда не делили, и всякий при ней оставался.
И, когда, так сложился порядок, вечером каждый среды
Граммофон виновато чихал на три четверти вальсом,
За ломберным столиком крУгом садились играть в преферанс
Доктор, батюшка, старый учитель и сам городничий,
Все, как один, бородаты, ловкий блохе представлялся шанс
Знать достойнейшую для жилья, исходя из отличий.
Старый учитель любил вишневую трубку, много курил
И его борода у блохи вызывала удушье.
Доктор свою эспаньолку пудрил, щеки прилежно брил –
Сиди в бороде, не гуляя (это трубки не лучше).
У батюшки борода пахла ладаном, рыжела как медь,
Но волос в ней, казалось блохе, для удобства негусто;
А кому же захочется, право, незащищенность иметь
В бездарных космах таких с застрявшей в них кислой капустой?
Блоха возвращалась обратно в уютный привычный свой дом,
В котором тепло и спокойно. Было не так одиноко
Городничему, если он бороду гладил рукой мелькОм,
Чувствуя в ней шевеление, улыбался неловко.
Однажды глубокой осенью проснулась блоха оттого,
Что стало вдруг холодно ей, промозгло и неуютно.
Она пробралась по щеке, чтобы в глаза заглянуть его,
Нашла их потухшими, неживыми. Внутри приюта
Бороды, если блохи умеют плакать, рыдала навзрыд,
Без городничего мир бородатый ей был не нужен.
Содрогаясь всем тельцем – падали комья земли, гроб зарыт -
Благодарила Господа за редкую радость дружбы...
Свидетельство о публикации №103040801158