Ей - через двести лет

ТЕБЕ – ЧЕРЕЗ СТО ЛЕТ.

Сказать? – Скажу! Небытие – условность.
Ты мне сейчас – страстнейший из гостей,
И ты откажешь перлу всех любовниц –
Во имя той – костей.
                Марина Цветаева.




 У Зимы глаза – синь с беременкой.
У неё – коньяк в них с корицею.
Говорит Зима мне: «Бери меня».
Отворачивается – тайнолицая…

                *****

Кто-то - звёзды открывает, Сим-Симы, скобки,  Америки…
Я, в лучшем случае, холодильник, кильку, кран,  журнал с картинками
С обёрткой - вкладышем от карамельки её времени,
О косяк – будильник, дабы убедиться, что в комнате, кроме сердца её, ничего не тикает,
Кое- как – в карпе- зеркале – двойника.
Но её открыть, не могу – никак.



И откуда ты только взялась такая?!
Как жемчужная раковина вросла в сознанье, никогда не раскрываясь.
Разбросавшему руки над моей кроватью,
Говорю: «Что же ты делаешь со мной, проклятый?
Ты ли боль не унимал в голове даже распинателю своему – Пилату?
Я ли псов твоих не кормил, не поил святорожих,
Мук не познал, твоих – куда больше?
Оторви же её от меня, Боже мой!
 Жизнь, любовь, грех и смерть мне дарующий,
От дыханья её из будущего, сохрани душу мою!..

Молчишь…
И куда прикажешь от неё деваться?
Разве я' виноват, что мне пятьдесят, а ей через двести лет -
Двадцать.


Висишь тут… понимаешь,  как туша. Худющий. Толку – ноль.
Сходить дождь принять ледяной, что ли?
Да хоть отведи от глаз это чёртово полнолунье!
Не слышишь разве? – опять её невозможными папиросами потянуло!..
Даже этого ты не можешь. А вот она может... Делать-то – что с тобой?..
Разве что…
Футболка – вот она. А вот –  почти новые – брюки,
Пол батона, водка... Слазь с креста, мужик, разомни ноги.
Руки.