Колыбельная

Баю-баюшки, сядь на краешке,
бросим камешки – что уж сетовать,
надо следовать до последнего.
ты замкни меня от ненужного
до недужного зноя летнего,
стона душного. Всё по-прежнему.
Всё как водится-хороводится,
хороводится, как приходится.
Где-то в зареве ты зарёвана.
Выворачивай к лесу зарево,
полно мыкать нам мёда дрёмного.
Спали сумерки в небе палевом.
Злятся шорохи, тонут запахи,
топят в вёдрышке красно солнышко.
По дочернему платью детскому, плачу горькому
звёзды-запонки запинаются.
Полно мыкаться или маяться,
клясться, каяться или корчиться.
Топорами лес обхохочется, затопорщится-не поморщится,
наш сквозняк да нам обломается.
Наломаю дров – вот и кров готов,
кровля крытая, чуть не вскрытая.
Навяжу плотов, заплачу долги долгой песенке.
Ты меня замкни,понавесь замки
по пятьсот пудов или тысячу.
Лампу выкручу, знать пора пришла,
сядем с краешку…
Полно мыкать нам, верить грустному,
рыскать мисками век без роздыха.
Заведи меня к захолустному
пруду тёмному, дай мне воздуха –
духа воз мне дай…
Заведи меня к мутной заводи,
бросим камешки – ну, давай, кидай,
стань на краешке,
да баю-баюшки.
Свечи с вечера пахнут сдобою,
тянут с губ твоих песню добрую,
песню добрую, колыбельную,
колыбельную-корабельную.
Перемелется речка встречная,
речка встречная-поперечная.
Ты отпой меня отражению,
отражению унижения.
Ниже зеркала, ниже ближнего
ты нанижешь бус мимо проволоки.
Злятся запахи, тонут шорохи,
и моргает ночь над заборами
лоскутами штор мухоморными.
Мы зашторены, мы загублены,
мы загублены, да не куплены.
Отхлебнули лишь, да не лишнего.
И гудит в груди, аж до донышка
звонко солнышко-колоколнышко.
Я люблю твои зарекания.
Вместо слов шуршат в пальцах фантики,
в пальцах фантики карамельные.
Жизнь – короткое замыкание.
Ты замкни меня, сядь на краешке.
И останется, нам останется
колыбельная.