новое под влиянием весны

    Пессимистично...
Застывший лед
на безымянной улице
с дорогой из разбитых фонарей,
где жили дети старых звонарей...
на тротуарах лужицы...
никто не ждет.

Ночь за окном
слепая и холодная,
с молчаньем на заснеженных устах,
с прогнившею листвою на кустах...
и псина беспородная
лежит клубком.

И свет луны
пробьется через занавес,
из тьмы достанет вытертый ковер.
Я - самый настоящий вор...
но это и не главное.
Конец зимы.


   *   *   *
Одна пара глаз от солнца жмурится,
Смотрит нежно, наслаждается счастьем...
Другая с тоской глядит на улицу -
Дождь, снег и другие ненастья.

Кто-то от дыма слезу вытирает.
Нефть горит, снаряды взрываются.
Кто-то просто молча взирает -
Не живет и не удивляется.

   *   *   *
Иглами ржавыми в кожу впиваются
Мысли нелестные. Пот по спине
Тонкими струйками катится, катится -
Ты появляешься в бешенном сне.

И, как в то день, над улыбкой застывшею
Взгляды соленые, щеки в слезах,
Шопот и вздохи чужие, чуть слышные,
А за спиной гробовая доска.

Кто этот юноша с мраморной кожей,
Чей профиль уверенный гордо застыл?
Наполеон или просто похожий?
Один из немногих, кто Просто Дожил!

    Малыш
Свой круг вершит земля
И ветер не смолкает,
И на ночном посту
Задумчива луна,
Пока олдин малыш
Уверенно шагает,
И от его шагов
Вселенная жива.

Он ярким брызгом глаз
Созвездья зажигает
И мановеньем рук
Взбивает облака.
Под песенки его
Я сладко засыпаю
И от ходьбы его
Вся жизнь моя легка.

В его кудрях хранит
Земля свои секреты.
И летом шелестит
На озере камыш.
И счастье не уйдет,
И будет жить надежда,
Пока шаги слышны,
Пока идет малыш.

И снова за столом
Завяжется беседа.
И теплые слова
Вдруг вызовут печаль...
Ведь где-то далеко
Живет моя планета,
Которую никто
Не знает и не знал.

   Грешница
У седого рассвета попросила воды,
У морского прибоя осушила я слезы.
Не ждала я чудес, не ждала и беды -
Воздалось по заслугам мне в праздник Христовый.

С непокрытым челом я взошла на порог -
Воплощение гордости - в сущности Ева.
Заключите меня в самый дальний острог
И лишите последнего - черствого - хлеба!

И лишь жертву одну не смогу принести
На алтарь всемогущего Бога.
Непогоды и голод нетрудно снести,
Но любовь мне оставьте до гроба!

Без нее теплый хлеб - зачерствевший сухарь,
И закатное солнце - лишь лампа.
Но покажется летом морозный Февраль,
Если любишь. Приятно и странно.