Бог празднества

Когда в края эти приходит весна,
Когда расцветает цветами страна,
Когда голубеет вовсю небосвод,
К священной поляне приходит народ.
Сатиры и нимфы, кентавры, дриады,
И гномы, и эльфы, пегасы, наяды
На этой поляне вовсю веселятся:
Иль песни поют, или в танце кружатся.
Все скачут, играют и шутят смешно,
И весело плещется в кубках вино.
Бог празднества льет его щедрой рукой,
Оно и веселье бурлят там рекой.
И праздник тот длится с утра до утра,
Когда ж расходиться приходит пора,
Бог машет рукой над огромным котлом
И пунш разливает своим черпаком.
Коль кто-то случайно туда забредет,
Тогда он нескоро обратно уйдет,
Как тут ни старайся, но нету спасенья
От радости силы, от силы веселья.
Об этом частенько трактирщик болтал,
Когда черпаком своим пунш разливал,
И все горожане рассказ давно знали,
И празднества богом его все прозвали.
Прозвали не зря, доброта и веселье
Лились из него. Свадьба иль новоселье
Случались, его обязательно звали.
Все жители города дружно считали,
Что праздник провалится, если на нем
Трактирщик не машет своим черпаком.
На праздник любой он всегда приходил,
Смеялся, шутил, пунш заветный варил,
Пел песни, и только слегка обижался,
Когда богом празднества вдруг назывался.
Бог или не бог, но прекрасно жилось
Всем в городе. Счастье потоком лилось.
Достаток, удача, болезни редки,
Дорогу на город забыли враги.
За что это все, горожане не знали,
Быть может, за то лишь, что зла не держали,
Творили добро и вовсю веселились,
И праздника богу порою молились,
Немного, нечасто, и кто как умел,
Да только, похоже, бог так и хотел.
Но у судьбы и для несчастий есть срок:
Пришел в мир однажды из тьмы страшный бог.
Пришел он однажды с войсками своими,
И скука и злоба его было имя.
Он землю хотел покрыть тьмою тлетворной,
Чтоб жизнь у людей стала серой и черной.
Куда бы с войсками тот бог не ступал,
Там гибло веселье и смех пропадал,
Там люди от скуки и зла задыхались,
Но с армией бога сражаться боялись.
Ворота ему города открывали,
Короны свои короли отдавали,
А люди сжигали гитары в кострах,
Боялись петь песни на скучных пирах,
Покорно слова забывали куплетов
И вешали в страхе певцов и поэтов.
Об этих событиях в городе знали
От тех, кто от страшного бога бежали,
К осаде готовились, стрелы ковали,
Надеялись, что пройдет мимо беда,
Но зря, у стен расположилась орда.
Команды слышны, загорелись костры,
И землю собою покрыли шатры,
Снуют все, курьеры с депешами мчатся,
И парламентеры в ворота стучатся.
Их выслушал молча совет городской,
Недолго подумав, ответ дал такой:
“Давно уже знаем, чего от вас ждать,
 И празднества бога не в силах предать.
 Поэтому, как б вы того не желали,
 Ворота мы сами откроем едва ли.
 Откроем тогда лишь, когда вы уйдете.
 А нет, так берите, но коли возьмете.”
Сумели ответом врага разозлить,
Отдал он приказ никого не щадить.
Тот страшный приказ возвестили рога,
Готовые к приступу стали войска.
И сам из тьмы бог среди войска стоял,
Смотрел на ворота и что-то шептал,
И гнили ворота у всех на глазах,
Пока наконец не рассыпались в прах.
Защитники это спокойно приняли,
Чего-то подобного ждали, все знали:
Им бога, увы, не дано победить,
Но лучше погибнуть, чем всем под ним жить.
К атаке готовился стражи отряд,
Но старый трактирщик сказал:”Всем назад.”
Еще горожанам “Спасибо” сказал
И, взяв свой черпак, на врага побежал.
Тот день все прозвали днем битвы богов,
Тогда против из тьмы пришедших полков
Из воздуха вдруг восставали отряды,
Сатиры, пегасы, кентавры, дриады
Спешили схватиться с извечным врагом,
Бог празднества вел их, круша черпаком
Всех, кто на пути у него вдруг вставали,
Кто к главному недругу выйти мешали.
Напрасно солдат своих в бой тот бросал,
Кто сразу не сгинул, тот просто бежал,
Ведь нету у злобы и скуки спасенья
От радости силы, от силы веселья.