Ночь на Ивана Купала

   (отрывок)
Полная версия рассказа http://www.proza.ru:8004/2003/05/02-98

          Егда бо приидет праздник, во святую ту 
          нощь мало не весь град возмянется,
          и в селах  возбесятся; ту есть мужем
          и отроком великое  падение, мужеско,
          женско и девичье шептание,  блудное им
          воззрение и женам мужатым  осквернение,
          и девам растление".
           игумен Памфил. 16 в н.э.

     На зорьке вечерней кукушка последний раз куковала. В лесу соловушка умолк. Боле песен дивных его не услыхать. Солнце отныне ниже и ниже к земле приклонится, живоносную силу теряя. Год к зиме поворотил. Природа окрест, близкую старость почуяв, жить полной жизнию поспешает.
     Вечер луг тенями лесными кутает. Ползут тени к реке, все длиннее и длиннее делаются, в одно черное полотнище сливаются.
     Дивная ночь на Ивана Купалу. Ночь, когда всё дозволено...
     Луна на небо выплывает. Огромная, рдяная, одежды желтые по случаю праздника сменившая.
     Деревья в лесах меж собой шепчутся. Украдкой ближе друг к другу перебираются. Аромат трав густой, медовый, на полуденном солнце настоянный дурманит да голову кружит.
     Черное покрывало ночи пламя взметнувшихся костров разрывает. Тишина, звуками непривычными всполошенная, вдоль реки бежит, гонимая криками людскими, огня треском да музыки визгами. Праздник начался!
     Бубны и сопелки надрываются, от костров разгулявшуюся нечисть гонят. Девки с парнями взапуски носятся, в горелки играют, чрез пламя прыгают. Кто выше прыгнет –   тому удача в году этом. Упал в огонь – жди беды неминучей! Крик, хохот, пляски. Песни дикие. Уж ведьму палить начали. Обрядили чучело травяное, ленты–бусы нацепили. Пляшут вкруг. Ликуют. Жарко "ведьма" горит...
     На берегу – девки гадают, венки по воде пускают. Те плывут-покачиваются, разбивают отражения огнищ, их со звездами перемешивают. Русалки проказничают – сплетенные цветы хватают. На берег выбираются. За лешими гоняются. Ох, тяжко придется лешаку купальный венец надевшему. Его девка водная миром не отпустит. До полусмерти залюбит! Русалки – нечисть лесная, стыдоба им неведома. Любят как дышат. Но людишки, что ж они творят? Нагие девки березам косы заплетают, катаются по росной траве, молодцев завлекаючи. Мужики за бабами бесстыжими гоняются. Поймают которую – в лес волокут...
     Под березой стою я, ветвями укрытая, смотрю на гульбу эту. Меня сюда тянет что? Ретивое отчего так бьется? Не знаю. Неужто мне хочется там плясать, через костры прыгать, блуду предаваться ? Так оно есть. Да нельзя. Коль завидят этой ночью – убьют. Отчего? Ведьма я. Кличут ведьмой лесной оттого, что мать моя в любви меня родила, не в замужестве. Прокляли ее, из дому выгнали. Вдвоем в лесной избушке жили мы. Нынешней весной матушка померла. Одинешенькой на свете белом осталась я.
     Все. Надоело. Пойду-ка домой. Все тропинки мне в лесу этом ведомы. В самую глухую ночь не заплутаю.
     Дивная ночь. Заветная. Луна светит сквозь ветви ярко. Травинка всякая под ногами видна. Лист на дереве не шелохнется. Полночь близится. Крики людские уж не слышны.
    Однако, что это? Поляна? Ране своем лесу ее не видала. Да что ж тут деется? Алый свет окрест разливается. Зацветает папоротник неужто?
     Он!
     Из листов широких почка пробивается. Вздрагивает-колышется выше да выше подымаючись. Сыч голосом умерщвляемого дитятка вскрикивает. Полночь.
     С треском страшным почка разрывается. Цветок огненно-красный взору предстает. Сколь ярок он! Смотреть тяжко. В свете этом слепящем молодец стоит. Руку к цветку тянет. Вот-вот сорвет. В мгновение тишина заповедная диким ором вспарывается. Се нечисть лесная, болотная и водяная надрывается смельчака пугаючи, чтоб не сорвал того цветка чудодейного. Отважен молодец да хитер. Палкой рябиновой круг очертил. Заговоры читает. Нечисть не в силах к нему подобратися. Сорвет враз он цвет заветный.
     "Кто отыщет в лесу расцветший папоротник, тот приобретет власть повелевать всем; станут бессильны пред ним лютые вороги; познает он где клады сокрыты; все двери растворятся пред ним, невидим сможет к любой красавице прокрасться – невозможного нет для него", – говаривала матушка.
     Тихий вздох слетел с моих губ, под ногой вероломно сухая ветка треснула.
     Дрогнула рука смельчака. Отвел он глаза. В тот миг исчез алый цветок – сгинул безвозвратно. Того молодец не увидел. Неотрывно на меня смотрел.
– Не верил я, что можно ночью Купальской в лесу клад сыскать. Такого сокровища в жизни своей не видывал, – молвил он. Круг перешагнул да ко мне направился.
     Отнялись ноги мои, будто к земле приросли. Бежать хочу, а с места не двинусь. Молодец все ближе и ближе.
– Ты краса-девица, не бойся меня. Тебя я не обижу. Будет на то воля твоя – не трону. Только дай раз один тобой полюбоватися, уста твои сахарные поцелуем тронуть, в глаза твои ясные глянуть, волос твоих шелковых дотронуться...
     Что ж это с сердцем моим? Пошто так колотится, из груди рвется? Отчего от слов его ласковых дрожь берет? Горячей волной растекается, разум отнимаючи.
     Подошел молодец, протянул руку, плеча коснулся. Рукой по шее провел ласково. Поднял голову мою, чтоб глянула я в глаза ему. Глаза его. Ближе, ближе все. Чую – тону в омуте их колдовском. Опаляет поцелуй губы мои.
     Дивная ночь на Ивана Купалу. Ночь, когда всё дозволено...

      Трава луговая истоптанная, измятая ночным гульбищем в росе нежилась, когда поутру из лесу мы вышли. Кострища скверной чернотой луга ковер испятнали. Березки, заплетенные косы свесив, над берегом опечаленно поникли. Друг любезный меня на руки подхватил. Прижал к груди своей богатырской, чтоб не замочила ноженьки. До реки донес. Одежды скинули мы. Не в стеснении наготы своей купалися, тела от любовного жара остужая. Дивно окрасила воду заря в утро то памятное. В цвет багряный. Цвет жизни и любови.
     Счастье светлое ко мне, людом отринутой, припожаловало. Мужем моим в утро то молодец нарекся, обещаючи до смерти меня любить да сберегать.
     Отчего ж вороги лютые счастье то вскоре порушили?

      Ладо мой, жизнь моя, сердце мое... отчего так холодны губы твои?.. Вздохни... скажи слово хоть... встрепенись, вскинься, протяни руку свою... Зачем небо в глазах твоих стынет?.. Не зарей алеет вода речная, кровью окрасилась, жизнь твою уносит. Ладо мой...Птицей раненой билась я. Причитала, заговоры читала, травы варила...
     Не удержала... Любый мой в страну иную, сумрачную ушел.
     Схоронила счастье я. Руками своими в мать сыру землю положила. На берегу, на высоком, чтоб встречал он рассветы и провожал закаты, меня поджидаючи. День каждый приходила я к реченьке, на холм могильный, где взошла трава сухоцветная – бессмертная.
     Зынькнула негромко тетива лучная. Клювом железным в сердце впилась стрела вражья.
     Накатила на меня боль черная...
     неподъемная...
     Провалилась я в омут бездонный...
     смертный...