В этот двор, в этом дворе...

По (А.) Розенбауму...
Были люди, были...
лёгкие, как духи;
что не обидели и мухи (бы).


В этот двор не заходи,
Выбьют в нём тебе мозги...
Выбьют днём тебе мозги,
Побереги себе виски,
Доживи до седины.

Доживи до седины...
Оскорбленья плотным
комом ты
         другим прибереги.

В чёрный день из недр комода
Вытащи нейтронной бомбой;
Запусти её в час Х – в двенадцать,
Чтоб язык спасти
От сабель.

В этот парк не заходить –
Что, – не видишь: «Вон! Жиды!»,
В этот парк, под эту арку
ты не суйся, и не кайся.
Всё ты в жизни делал верно,
И не чувствуй себя скверно.

Смотрит башенный тиран
На церквушку, на орган,
На театр и филармонию –
Вот разрушить бы ГАРМОНИЮ!!!
Но убитые встают и укор
в лицо суют:
Им бы жить сейчас на свете...
Подростали бы их дети,
Притопились бы весы,
Прикупили колбасы,
Доктор-врач желал удачи б и,
посоветовал бы дачи.
Летом, в тёмной перестройке
Я б уединился
                в койке,
Закурил бы сигарету,
Взял порнографический журнал.
И не взирая на оскал,
И на пару сисек,
чёрный кончик склизок
живота:
Запустил бы
                бык туда.
Вот горели бы пределы,
расстилая
синим фотоцвет,
Вот Алины и Полины
ущемили бы обед.
Не ходили бы на баньку,
Ели реже там сметанку,
Почки, крылья, венегрет –
нож запихнутый в корсет!
Переделал бы весь мир:
Чтобы правил им кумир;
ну, тот, мне приятный человек...
Из кишок и из скелета;
Только умный, только добрый,
И не скверный, и не грубый:
как по-польски скажут «дупа».

И теперь я в магазин,
и на площадь,
на вокзал – выйду в зелени – один,
первомайских брызг причал.
Я от жизни не отстал,
дайте мне литой бокал,
и шампанского налейте –
охладите и не грейте:
Выпьем все за то, ребята!
Что Еврей живёт, ура,
Да!!!

Никогда не оскорблённый,
и в хитре не уличённый,
не побитый, не забитый,
Не зашитый,
и не «жид» он...
Честный,
                образованный,
умный человек,
Тонко понимающий:
что плохо, а что – нет.

Он такой, как мы,
                ребяты!
только он интеллигентный.
Только он цивильный,
только он не военный.
Он прошёл войну при жизни,
прочитал сто сотен книг.
Проиграл все матчи
в телевизоре
интеллектуально,
как дневник,
Он придумал некий поезд,
Что идёт сквозь брёвна в Крым...
Он залез на верхни полки
И заснул, как дух, как дым.
Он приехал издалёка,
потерял он кошелёк.
Но а девушка упрёка
ради – прострелила ему мозг.
Выколола пару глаз.
Поломала обе руки,
Сердце вилкой слила
                в кровь.
Кудри срезала щипцами,
Дала каблуками в пах –
И тогда взмахнув папахой...
(Анка некая такая...)
Испытала лес ОРГАЗМА!!!

Антисемитка, антисемитка,
Муже-жено-ненавистка.

Ну Фашистка, «Deutsche Mutter»;
Мать твою, и твою мать!..
Вам – меня не понимать!

Зубы скалит перламутром,
И прокуренна
                салямой,
волосы скрутила
                грилем,
И воняет ум помойкой...

Дама, дама
деловая,
а профессья – угловая...
Пистолет лежит
                в груди,
лентой перекручен,
И не совесть, и не страх
ночью её мучит...
И не муж – тупой и робкий,
и не фирменны коробки...
Не лихой автомобиль,
не десяток шик-квартир,
ни базар, ни банабак,
Ни Сардинья, ни Моравья,
Адриатика-каналья,
Ни Испанья, ни Сицилья...
А – Общак, а Злость Насилья...
Сутенёр с застывшей мордой,
Командир полицьи роты,
В коже жирный педераст –
ей сто сотен передаст.
Спид и Сифилис, Проказу –
Напророчу я ей сразу.
Браунинг в штанов кармане
я достану наобум;
защитить я Иру, Таню, девушек мостов худых,
грязных недообщежитий, чаепитий у ментов,
и заплёванных же ими – жидов неких... защитить
ВСЕГДА ГОТОВ! Ночью в двор пойду один...

26. 3. 2003. /.../.
/20:29/ - 27.

P. S. (Автор – с уважением к читателю.
P. P. S. Ещё раз, господа! вас всех с весной!!!).