MandaLoony

В засвиняченном свиньями свинарнике, от вороточной калитки к сарайно-хлевному стойлу, по травянистой траве друг за другом, в затылок, гуськом, след в след шагали гусята. Вдруг, как молодой жеребец, заржал молодой жеребец. Собака, ощенившаяся собачьими щенками, подошла к нему снизу, снизу подняла вверх голову и, посмотрев глазами на свисающий вниз хрен, сказала, обращаясь к этому молодому хрену: ты чо охренел? Будешь будить буденным бешенным ржачем бедненьких бедняг, лежащих лежа в будке на полу, воспользовавшись телефоном, позвоню по телефону ментам в ментовку, они приедут на ментовозке и откалбасят тебя на колбасный завод на колбасу! Ссучилась ссука, головою подумал неслышно жеребец. А теперь Горбатый, я сказал Горбатый, Горбатый я сказал, сказал я, Горбатый, теперь, а?! Козлов в козлярий, а для вас Козлов переходов настроили! Тут к жеребцу подошел козел и с разворота со всей дури врезал за такие мысли ему промеж копыт, задних. Ну, ты козел! Снова подумал жеребец. Он всегда в таких случаях думал, головой. Потому что она у него была большая, как у лошади. А ты верблюд горбатый отпарировал вслух козел. А если я одену тебя в леопарда - станешь жирафом с недоразвитым органом - шеей. И пошел-ка ты на орган. Жеребец прибалдел от такой перспективы и пошел в перспективу, как и было посоветовано. Сучка сказала: ну ты и крут козел! А ты случаем Петуху не родственник? Ведь он тоже на зоне толи отматывал, толи наматывал, может оттаптывал, короче работал Петухом?! - Нет, я с загадочной планеты Козладоев. Там по мне бегали маленькие такие зелененькие крокодильчики, нет! Человечики! Короче я сумасшедший. И только недавно понял, что планета, нет! Палата называлась - Козла Доев, и я, поняв, куда это ведет, сразу выздоровел и выпустился. В общем, я - выпускник. У собаки от таких умностей голова треснула поперек и она, повиляв хвостом, на всякий пожарный, решила околеть. Решила как всегда неправильно, с математикой у нее было вообще никак. И она все-таки околела, пробегавшего борова, по шее. Тот, выдернув кол из шеи, смешно завизжал, задрыгал ногами, забрызгал кровью и, подёргавшись в агонии и еще немного в конвульсиях, убежал доедать помои из корыта. Заканчивался день, начинались сумерки, вечерело, солнце уходило за горизонт, смеркалось, заканчивалось светлое время дня, темнело, короче было от 5 до 10 часов так называемых РМ. По нашему от 17 до 22. Курицы кудахтая неслись. Они всегда носились строем, кудах-то, хто-куда. Клином, табуном, стаей, сворой, косяком, группой, бандой сволочи. Бедный петух! У него в курятнике процветал махровым цветом полный феминизм, и в нем не нуждались. В этом феминизме процветали наркомания, малолетняя проституция, циничное ****ство с обычной нормальной узаконенной проституцией, все мыслимые и немыслимые болезни, растление, убийства, насилия и грабеж, бюрократия и пьянство. В этом феминизме. Все побывали тут, только не петух. Петух, как лицо, родившееся с яйцами (в смысле не лицо с яйцами, в смысле не с куринными (хотя впрочем - петух), в том смысле, что со стандартными (ну может и не совсем стандартными, но это уже другой разговор)) птичьими (хотя женщина - не птица, курица - не человек). Короче, то чем он не пользовался. Был не допущен. В эту клоаку. Не в одну из клоак. Он очень устал от такой жизни. А сидел он, кстати, о птичках, за то, что обратил внимание на одну курочку на прилавке (не достигшую 18 лет), а ее неовниманенная лучшая подруга накатала телегу свиньям и другим долбодятлам. И вот на зоне то его и превратили в Петуха с большой буквы. После того, как Петя откинулся, он взял автомат, порешил всех ****ских феминисток кур, заплывших жиром судебных свиней, ссучек и других кобелей охранявших все это, долбанутых козлов, свободно гуляющих по улицам, самое главное - Человека, который устроил и руководил этим скотским местом. И превратившись в птицу - Феникс, улетел вслед за Лошадью в перспективу.