Шаг из Города Прошлого в Город Настоящего

***

В глаза каждого курильщика опия испытующе смотрят героиновые львы. Страшно оставаться с ними наедине, зная, что с другого конца узкого коридора, по которому ты идешь, за тобой лениво следят два продолговатых зрачка в рамке лучистой радужки светлого фисташкового цвета или пожелтевшей от времени слоновой кости. Ты делаешь шаг за шагом и, как только останавливаешься на мгновение, чувствуешь, что он поднимается с пола и делает несколько шагов навстречу, легко перенося свое тяжелое тело, и медленно, с достоинством снова ложится на пол – ждет. Тебе страшно, когда приближается он и кажется, что лучше идти самому. Что ж иди.… Только не поворачивайся к нему спиной.

Пока маки цветут….

Красный маки – символы войны, крови, победы.… Или просто расцвета человеческой красоты, молодости, силы, быстротечности времени. Нужно много успеть пока мак цветет, пока бежит по артериям красных лепестков солнечный свет, делая их горящими изнутри. Нужно многое попробовать, сделать, составить свое мнение о тысяче вещей. Мы созданы не для того, чтобы гнить в своей оболочке и беречь ее, стареющую, как зеницу ока, и лелеять мысль о том, что молодость вернется и с ней все упущенные возможности. Не будет такого. Никто не даст тебе прожить жизнь повторно, никто не разрешит исправить совершенные ошибки. Но ты не постареешь до тех пор, пока внутри тебя не будет гнили. Бери от жизни столько, сколько в силах взять. Но знай, что когда-нибудь настанет время платить по счетам…

***

Герой нашего времени.

Солнышко припекало совсем уже по-весеннему. Ничего не хотелось делать. Хотелось в деревню, где сейчас пахнет землей, в нетопленом доме под обоями скребутся мыши, и праздный рыжий кот вальяжно развалился на завалинке. Вспоминалось сразу морщинистое, маленькое, как комочек творога из марлевого мешка, бабушкино лицо, ее огрубевшие от работы руки… Он смотрел на суматоху на площади взглядом безраздельно властвующего, чувствуя себя хозяином положения. Пальто было распахнуто, и сквозь выражение сытости и довольствия, законно прилепленного к чисто выбритому лицу, просвечивалась самая обычная, человеческая радость в глазах. Затянувшаяся гриппозная зима давно встала поперек горла. Он, не задумываясь, заказал бы ее кому-нибудь из своих, если б можно было. В сопровождении пары ребят из охраны, Бригадир вышел на Дзержинскую площадь со стороны Детского мира.

Я слукавила немного, должна признаться… Начало девяностых годов - это не совсем мое время. Но те, кто постарше очень хорошо его помнят. Многие интеллигентные люди, мало интересующиеся разборками «братков», которые стали неотъемлемой частью почти каждого российского фильма последних лет, посмотрели «Бригаду» с большим удовольствием.
Бригадир Саша Белов - вот вам герой 90-х во всей своей красе. Неужели ностальгия?


Он окинул взглядом непривычную без Железного Феликса площадь. Она пестрела яркими китайскими и тайваньскими синтетическими кофточками - развевающимися флагами неизвестных стан. Вздорный ветер гнал облака, не давая им передохнуть, и солнце слепило глаза, отражаясь в мусорных лужах. Несколько рядов ящиков, картонных коробок, баулов, набитых вещами, закутавшиеся в шарфы озябшие торговцы, многие из которых выросли в тепличных условиях родных (ныне закрывшихся) НИИ.
Бригадир с удовольствием закурил и, обходя лужи, чтобы не промочить новые импортные ботинки, пошел по направлению к торговым рядам. Площадь была сильно замусорена, и между рядов иногда пробегали предприимчивые крысы в надежде поживиться. Вытоптанная насыпь в центре напоминала скорее болотную кочку, чем клумбу. На Бригадира нахлынули воспоминания откуда-то из комсомольской юности, когда на этом месте росли цветы, а Железный Феликс невозмутимо смотрел со своего пьедестала. Все происходящее показалось на мгновение абсолютно неправдоподобным, и ностальгия кольнула куда-то в желудок. Он сплюнул в сторону, выбросил сигарету и недовольно подумал, что вчерашние шашлыки были слишком жирные. «Что-то неспокойно стало.… Все к кормушке лезут», - Бригадир помрачнел и спрятал руки в карманы.

***

Ты сидишь в конце коридора наедине со своим львом. Он один видит то, что видишь ты. Ты сам проектировщик и строитель моста, по которому идешь. Это твой мост через Великую Реку жизни и сознания. Ты чувствуешь с болью, как сквозь тебя в ногу идут легионы в сверкающих шлемах с гребнями, с круглыми щитами и короткими мечами у пояса. Ты стоишь под мостом. Ты стоишь на мосту. Ты смотришь откуда-то со стороны и никак не можешь узнать себя среди идущих легионеров. Зрение что ли испортилось или ты просто ничем не отличаешься от остальных?

***

- Как же так? – сказал Андрей горестно. – Куда же твои родители смотрели? Ты же молодая, тебе бы учиться и учиться…
- Зачем? – спросила Сельма.
- Как – зачем? В люди вышла бы… Инженером бы стала, учителем.. могла бы вступить в компартию, боролась бы за социализм…
- Боже мой, боже мой…
 Братья Стругацкие «Град обреченный»
 
В сентябре-октябре 1993 года власть наглядно продемонстрировала всем, что самый убедительный аргумент – насилие. Молодежь хорошо усвоила этот урок. В 94-м в Москве резко увеличилось количество скинхедов. Это время рассвета общества Васильева «Память», «Черной сотни» и других националистических организаций. Тогда еще не было крупных политизированных группировок, а были немногочисленные банды по месту жительства.
Мой друг в начале 90-х был моим ровесником (16-17 лет). «Знаешь, - он улыбнулся, и морщинки мягко легли у глаз, - если бы ты посмотрела на меня лет 10 назад, тебе бы вряд ли понравилось то, то ты увидела бы. Мы лазили по городским помойкам, тащили с них драные диваны, ящики из-под пива и прочий хлам в подвалы. Ставили на помойке же добытую железную дверь и «зависали» в оборудованном таким образом помещении по полной программе. Тусовки разгоняли с милицией, но они были неистребимы. Ты считался авторитетным, если, не задумываясь, мог ударить человека ботинком по лицу, или железной трубой под колено. «Братки» носили штаны с отвисшими коленками, тяжелые ботинки, короткие дутые куртки самых примитивных расцветок. Бритоголовые чувствовали себя очень вольготно, патрулируя улицы небольшими группами. В одиночку ходить было опасно. Стадное чувство процветало. Человеку оставалось войти в какую-нибудь группировку или научиться самому постоять за себя».

Вот вам ваша свобода. Она анархична, выявляет самые непривлекательные стороны. Порождает толпы молодых людей, составляющих бесформенную податливую массу. Если она попадает в руки опытного руководителя, он лепит то, что считает нужным. Благодаря нескольким людям, поставившим себе цель создать сильные группировки националистического толка, состоящие из людей, не обремененных гуманистическими идеями, появились такие структуры, как «Blood & Honor», русский филиал, «Скингалион», «Объединенные бригады 88».

«Быть вне группы, - он продолжал рассказ – означало быть беззащитным. Забивали стрелки микрорайон на микрорайон. Когда я был старшеклассником, у нас организовывали отряды скинхедов. В это время я занялся боевыми искусствами. Но драк старался избегать. У силы есть только одно право – защищать слабого».
Все хорошо, что хорошо кончается. От этой «оттепели свободы», когда организм наиболее уязвим для многочисленных вирусов и инфекций, у моего друга осталось звание мастера спорта по рукопашному бою и лютая ненависть к бритоголовым.
Учитывая то, что изрядную дозу свободы все перенесли по-разному, это не худший вариант.

***

Легионы шли. Опоры моста дрожали и тому, кто стоял под мостом, было страшно. Тому, кто смотрел со стороны – просто любопытно. Тот, кто шел по мосту не задумывался над этим.
Вдруг опора рухнула, и он услышал, как легионеры сбились с шага и побежали. Ты, стоящий под мостом, расширенными зрачками наблюдал за падающими сводами. Как при замедленной съемке, кирпич крошился бело-красным, пыльным, в лучах яркого солнца… Ты очнулся, почувствовав, что кто-то шумно понюхал твою руку. Ничего не выражающие глаза с продолговатыми зрачками смотрели куда-то сквозь тебя…

***

Есть люди, которые так и не приняли перестройки. Они вынесли все тяготы войны и индустриализации. Да, уже за это следует относиться к ним уважительно. А если человек хочет видеть у власти Сталина, это значит только, что он хочет видеть Сталина у власти. Не более того. Кстати, кто сказал, что при социализме все было плохо? По центру города поздним вечером гуляли парочки, и никто не знал, что такое терроризм.
У моего прадеда, профессора географии, автора множества книг, переведенных на несколько иностранных языков, художника, преподавателя одного из ведущих московских университетов, всегда стояли в прихожей два чемодана со всем необходимым на случай, если за ним придут из ГПУ.
Я много чего еще не знаю...