Арифметика дождя

W
Вот дом, в котором выбелены стены.
В них серебристый маятник привстал
пред обликом не девочки Равенны,
взошедшей на тревожный пьедестал.
Под нею партитура дней вчерашних,
над нею растворились небеса,
а средь небес заоблачные башни:
Незримые в них слышны голоса.
Не глосолалий изгнанных изгоев,
с небес сошедших к нам, земным, на миг,
а звуковые, звонкие обои,
сулящие ей счастье без вериг.
Но, чу, она, не ведая об этом,
ступает повседневно в мир забот,
в котором бьётся ранено планета,
страна ее, народ ее и род.
W
Симметрию мира направив
на поиск оплаченных рент,
бои принимаем без правил,
а души без солнечных лент.
В туманном, бесцветном узоре
того, что не стало судьбой,
ныряем в житейское море,
где сирый густой благостой.
И там обретаем участье
таких же обломовых лет,
и их трехгрошовое счастье,
и наше в три сотни монет.
Смычки намастив канифолью,
сживаемся с теми, кто глух:
таких не проймешь си-бемолью,
таким отсифонило слух.
И все-таки: Моцарт не Децил,
вагон отворяется вдруг,
и к нам выпускает навстречу
полсотни бредущих на звук.
Остывшая вечная тризна
собой заполняет вокзал:
зловонием тел: о, Отчизна!,
зловонием душ: криминал!
Отмыться б от этого с места,
но Моцарт к истерикам глух:
ему, что дефолт без инцеста,
ему, что Отчизна, что звук…
W
Я считаю тайну капель
в арифметике дождя.
Арифмометр-дозатор
трансформирует шутя
трансурановый подстрочник…
Вдруг дозиметра щелчок:
щелк-пощелк душа до точки.…
И молчок!
Ритма рванного жалейка
выдувает белый шум…
Образ вяжется:
 Налей-ка…
 Бум!
Украинцы, россияне, белорусы,
где ваш Бог?
Эй, восточные славяне,
щелк-пощелк…
…
В вымирающем Полесье
отпылал вчерашний век…
В век двенадцатый опали
грусть и смех.
Пережив столетий вече,
в миг наречье отошло
говорить по человечьи
РЕ-МЕ-С-ЛО!!!
Умирает древний говор,
вымирает вещий род.
Выпить повод,
вздрогнуть повод
мрет народ!
…
Где вчера жила Олеся
щелк-пощелк…
И нет Полесья!
Разрыдался бы Куприн…
Память дым!
 W
Африканская закваска на украинских борщах.
Ой, какие детки сказка: жуть и страх!
Трудовые в доску будни у украинских ****ей
от заката до полудня вид мудей!
Упоительно и просто в полный рост
оторвались от погоста… И в разнос!
Украинские стожары, украинский секс…
Вся Европа задрожала… Экс…
Потому что в ту Европу прутся ****и всех мастей,
посылая тихо в жопу бред украинских властей.
На безвластии, в прорухе издрожалась мать-земля
черномазо смотрят внуки на славянские поля…
На славянское раздолье смотрит Азия легко,
Индостан, Вьетнам, афганцы "оцень хо"!
Хоть налево, хоть направо: встала в позу заплати!
Если нищая держава, прочь с пути!
Кто без СПИДа, без обиды, та, естественно, рожай,
чтобы вырваться в Европы… В урожай!
Бесхребетно, бесполезно, без мечты,
наплодили душ болезных я и ты…
Разномастные, простые аки твердь…
помнят Родина, Россия, шепчут смерть!
С этим словам умирают тут и там
триста тысяч проституток по углам
неприкаянных славянок всей земли.
Мы с тобой их опустили я и ты!
 W
Космофобия… Космо… Гонишь
Через фибры рваной души!
В абсолютном космизме тонешь
Во вселенской страдаешь глуши?
Ах, оставь, да не жрал я "суши",
их японская мать жует.
Дворовые засрали уши:
дескать, пьет трудовой народ…
Дескать, к чайнику не случайно
прямо пряники в неглиже…
Дескать, мы поимели тайну,
А она и не тайна уже…
Дескать, все, что не по тарифу,
не по норме, не в трафарет…
обретает подобье мифа
много текста, а толку нет!
Перехлесты идей и судеб,
пересортица прошлых снов
много разных ослов нас судит,
много мелких рубают дров.
Но не вытравят "неотложку"
из затравленных вечеров,
хоть из прожитых дел окрошку
настругают за "будь здоров"!
Все расставят легко и просто,
как по нотам, по страстным дням:
все восторги душ-переростков
предадут на забвенье в хлам!
И получат гранды и баллы,
и восторги окрестных дур,
потому что они ШАКАЛЫ,
обретаются в синекур:
Там, где пофиг терзаний сказка,
где их сытая ждет фигня,
где по жизни дана им отмазка,
и предательство воронья…













W
Вот дом, в котором выбелены стены.
В них серебристый маятник привстал
пред обликом не девочки Равенны,
взошедшей на тревожный пьедестал.
Под нею партитура дней вчерашних,
над нею растворились небеса,
а средь небес заоблачные башни:
Незримые в них слышны голоса.
Не глосолалий изгнанных изгоев,
с небес сошедших к нам, земным, на миг,
а звуковые, звонкие обои,
сулящие ей счастье без вериг.
Но, чу, она, не ведая об этом,
ступает повседневно в мир забот,
в котором бьётся ранено планета,
страна ее, народ ее и род.
W
Симметрию мира направив
на поиск оплаченных рент,
бои принимаем без правил,
а души без солнечных лент.
В туманном, бесцветном узоре
того, что не стало судьбой,
ныряем в житейское море,
где сирый густой благостой.
И там обретаем участье
таких же обломовых лет,
и их трехгрошовое счастье,
и наше в три сотни монет.
Смычки намастив канифолью,
сживаемся с теми, кто глух:
таких не проймешь си-бемолью,
таким отсифонило слух.
И все-таки: Моцарт не Децил,
вагон отворяется вдруг,
и к нам выпускает навстречу
полсотни бредущих на звук.
Остывшая вечная тризна
собой заполняет вокзал:
зловонием тел: о, Отчизна!,
зловонием душ: криминал!
Отмыться б от этого с места,
но Моцарт к истерикам глух:
ему, что дефолт без инцеста,
ему, что Отчизна, что звук…
W
Я считаю тайну капель
в арифметике дождя.
Арифмометр-дозатор
трансформирует шутя
трансурановый подстрочник…
Вдруг дозиметра щелчок:
щелк-пощелк душа до точки.…
И молчок!
Ритма рванного жалейка
выдувает белый шум…
Образ вяжется:
 Налей-ка…
 Бум!
Украинцы, россияне, белорусы,
где ваш Бог?
Эй, восточные славяне,
щелк-пощелк…
…
В вымирающем Полесье
отпылал вчерашний век…
В век двенадцатый опали
грусть и смех.
Пережив столетий вече,
в миг наречье отошло
говорить по человечьи
РЕ-МЕ-С-ЛО!!!
Умирает древний говор,
вымирает вещий род.
Выпить повод,
вздрогнуть повод
мрет народ!
…
Где вчера жила Олеся
щелк-пощелк…
И нет Полесья!
Разрыдался бы Куприн…
Память дым!
 W
Африканская закваска на украинских борщах.
Ой, какие детки сказка: жуть и страх!
Трудовые в доску будни у украинских ****ей
от заката до полудня вид мудей!
Упоительно и просто в полный рост
оторвались от погоста… И в разнос!
Украинские стожары, украинский секс…
Вся Европа задрожала… Экс…
Потому что в ту Европу прутся ****и всех мастей,
посылая тихо в жопу бред украинских властей.
На безвластии, в прорухе издрожалась мать-земля
черномазо смотрят внуки на славянские поля…
На славянское раздолье смотрит Азия легко,
Индостан, Вьетнам, афганцы "оцень хо"!
Хоть налево, хоть направо: встала в позу заплати!
Если нищая держава, прочь с пути!
Кто без СПИДа, без обиды, та, естественно, рожай,
чтобы вырваться в Европы… В урожай!
Бесхребетно, бесполезно, без мечты,
наплодили душ болезных я и ты…
Разномастные, простые аки твердь…
помнят Родина, Россия, шепчут смерть!
С этим словам умирают тут и там
триста тысяч проституток по углам
неприкаянных славянок всей земли.
Мы с тобой их опустили я и ты!
 W
Космофобия… Космо… Гонишь
Через фибры рваной души!
В абсолютном космизме тонешь
Во вселенской страдаешь глуши?
Ах, оставь, да не жрал я "суши",
их японская мать жует.
Дворовые засрали уши:
дескать, пьет трудовой народ…
Дескать, к чайнику не случайно
прямо пряники в неглиже…
Дескать, мы поимели тайну,
А она и не тайна уже…
Дескать, все, что не по тарифу,
не по норме, не в трафарет…
обретает подобье мифа
много текста, а толку нет!
Перехлесты идей и судеб,
пересортица прошлых снов
много разных ослов нас судит,
много мелких рубают дров.
Но не вытравят "неотложку"
из затравленных вечеров,
хоть из прожитых дел окрошку
настругают за "будь здоров"!
Все расставят легко и просто,
как по нотам, по страстным дням:
все восторги душ-переростков
предадут на забвенье в хлам!
И получат гранды и баллы,
и восторги окрестных дур,
потому что они ШАКАЛЫ,
обретаются в синекур:
Там, где пофиг терзаний сказка,
где их сытая ждет фигня,
где по жизни дана им отмазка,
и предательство воронья…

2002 г.