От ненависти до любви

Сомнения в себе и причитанья – прочь!
Кровавой тишины едва коснулось утро…
Блестя мерцаньем звезд, не унималась ночь,
На жизни и грехи разменивать минуты!
Здесь каждый верил в звук надежного клинка,
Здесь каждый ждал судьбу и строил замок чести,
И даже на земле сжимал свой меч в руках,
Погибший в цвете сил, в глубокой жажде мести.
Не нам тут рассуждать, кто прав из них, кто – нет,
Не нам переполнять судом трагедий чашу.
И каждый, кто погиб, да будет мной воспет!
И каждый подвиг здесь да будет приукрашен!
Кто – воин? Только тот, кто честен пред собой,
Кто с верою в мечту встает под ласку смерти…
Да, он предельно груб! Да, он лелеет бой!
Но и любовь ему не чуждая, поверьте…
Кровавая заря всю землю залила,
Земля и без нее была бы ярко-красной.
На поле из цветов скупая смерть сошла,
Не тихо, как порой, а с болью, громогласно…
Почти окончен бой! Лежачего не бьют,
Да и какой резон быть умерщвленным дважды…
Истерзаны тела – войны прилежный труд!
Безжалостным мечом сочтен почти что каждый.
 
Все мертво ли кругом? Но, нет! Горит строка,
Про смерть писать уже рука устала…
Сойду к живым: сверкают два клинка
И высекают музыку металла!
Убийства не доигранный финал,
Два духа, переполненные гневом.
Их ненависть друг к другу – идеал,
Знобящий, придающий стойкость нервам!
Два шлема, два забрала, два меча!
Две жизни, запертые в смерти лодку…
Мир холоден, но битва горяча!
Две пары ног по трупам бьют чечетку…
Нет преимуществ – равенство одно,
Нет компромиссов – только страсть победы.
На красном фоне – мрачное кино,
Безумие, встречающее беды.

Вот выплеснул боец с ударом вздох,
Противник обыграл – какая жалость!
В смертельной схватке ни один не плох,
Но правит над обоими усталость.
Опять занес герой свой грозный меч,
Но отошел и перевел дыханье,
Дрожали руки, кровь сочилась с плеч,
“Дерись” – кричало сердце заклинанье…
Он молод был, но опытен, как волк
В делах военных. С волей, крепче стали!
В чудовищном убийстве зная толк,
Иной он не лишенный был печали.
Любой сюжет читайте между строк,
И суть одну примите во вниманье:
Кто б ни был ты, когда ты одинок,
Пусть грубым сердцем – ищешь пониманья.
И наш герой, измазанный в крови,
С отвагой гордеца, душой солдата,
Был кем-то так же создан для любви,
Но отлученный от нее когда-то.
О, нет! Не счастья сломанный бокал,
Направил одиночество измерить,
Напротив – слишком ясный идеал,
Его заставил ждать и просто верить!
Он ждал. Но уходили прочь года,
И умирала медленно надежда…
Печаль окрепла в сердце и тогда,
Примерил он военную одежду.
В лице войны обрел себе жену
И только ей одной дарил вниманье…
Он не был зол, но дрался за страну,
Как тигр – до последнего дыханья…
Он ненавидел смерть, но ждал ее,
Считая, что судьбою искалечен,
И так влачил безумие свое
В понятном лишь ему противоречье…
Но вскоре равнодушье через край,
Наполнило его и в бой кровавый,
Намеченный судьбой – шагнул, как в рай,
Сулящий две строки – покой и славу!
Быть преданным желанью своему –
Сей гимн всегда вояке удавался.
Но в этот раз не повезло ему,
Он, вопреки всему – в живых остался!
Ведь так легко под смерть себя подставить,
Но невозможно уступить врагу!
И сам он не способен был расставить
На составные – чувств своих рагу.
Он просто дрался с хладнокровьем честном,
В последний раз надеясь на судьбу,
Он просто с простотой, ему известной
Ушел в свою последнюю борьбу!
Он просто ненавидел без презренья
Того, чьих глаз не видел никогда.
И знал – в любом исходе утешенье,
В любом исходе – новая беда!

Остаток сил… Противник наготове…
Удар клинка – и опрокинут он!
Я не закончу здесь на полуслове…
Убийство – не финала эталон.
К тому же, жив пока избранник смерти,
Лишь только сбит противоборством с ног.
Нанизана душа на мрачный вертел,
Гнев человечий не остудит Бог!
Но вопреки обычному решенью,
На этот раз не поднялась рука,
И прежде, чем добавить угощенья,
Герой решил взглянуть в лицо врага!
Приставлено к груди стальное жало,
К земле прижатый враг… Не помешать!
Небрежным жестом поднято забрало…
И в острый шок повержена душа!
Щеку героя, смазанную кровью
Лишь увлажнила чистая слеза…
Из под забрала на него с любовью
Глядели лучезарные глаза.
И нежностью наполнилась округа,
Познавшая волну кровавых дел.
Две жизни, увидавшие друг друга,
Кипели страстью среди мертвых тел!