Этот взгляд… Боже мой, так, наверное,
Нельзя смотреть в глаза.
И молчанье меж нами неверное,
Да и что здесь сказать.
Что сказать, если тайна имени,
Чужой голос, чужие слова
Отделяют мечту от жизни,-
Эта правда, увы, не нова…
Мы читаем друг друга как повесть,
Где страницы, с похожестью строк,
Так близки нам, и каждому дорог
Каждый знак, что умеем прочесть…
Сквозь туман в мокрый ветер осенний
Ты уходишь, не споря с судьбой,
Но твой взгляд я, как крестик нательный,
Навсегда уношу с собой.
Этот взгляд Боже мой, так, наверное
© Copyright: Сергей Ветров, 2003
Свидетельство о публикации №103031000637
Свидетельство о публикации №103031000637
Рецензии
Давно ты дал в порыве суеверном
Мне зеркало в оправе из свинца,
И призрак твоего лица
Я удержала в зеркале неверном.
И с этих пор, когда мне сердце жжет
Тоска, как капли теплой алой крови,
Я вижу в зеркале изогнутые брови
И бледный ненавистный рот.
Мне сладко видеть наши лица вместе
И знать, что в этот мертвый час
Моя тоска твоих коснется глаз
И вздрогнешь ты под острой лаской мести.
Черубина де Габриак
Фолко Торбинс 30.10.2010 03:01 • Заявить о нарушении
Мне зеркало в оправе из свинца,
И призрак твоего лица
Я удержала в зеркале неверном.
И с этих пор, когда мне сердце жжет
Тоска, как капли теплой алой крови,
Я вижу в зеркале изогнутые брови
И бледный ненавистный рот.
Мне сладко видеть наши лица вместе
И знать, что в этот мертвый час
Моя тоска твоих коснется глаз
И вздрогнешь ты под острой лаской мести.
Черубина де Габриак
Фолко Торбинс 30.10.2010 03:01 • Заявить о нарушении
Спасибо Вам за красивые и такие наполненные строки, которых ранее, увы, я не читал...
перекликается еще и с Н. Гумилевым, и эти строки мне тоже очень дороги:
Его глаза — подземные озера,
Покинутые царские чертоги.
Отмечен знаком высшего позора,
Он никогда не говорит о Боге.
Его уста — пурпуровая рана
От лезвия, пропитанного ядом.
Печальные, сомкнувшиеся рано,
Они зовут к непознанным усладам.
И руки — бледный мрамор полнолуний,
В них ужасы неснятого проклятья,
Они ласкали девушек-колдуний
И ведали кровавые распятья.
Ему в веках достался странный жребий —
Служить мечтой убийцы и поэта,
Быть может, как родился он — на небе
Кровавая растаяла комета.
В его душе столетние обиды,
В его душе печали без названья.
На все сады Мадонны и Киприды
Не променяет он воспоминанья.
Он злобен, но не злобой святотатца,
И нежен цвет его атласной кожи.
Он может улыбаться и смеяться,
Но плакать… плакать больше он не может.
Сергей Ветров 30.10.2010 14:33 Заявить о нарушении
перекликается еще и с Н. Гумилевым, и эти строки мне тоже очень дороги:
Его глаза — подземные озера,
Покинутые царские чертоги.
Отмечен знаком высшего позора,
Он никогда не говорит о Боге.
Его уста — пурпуровая рана
От лезвия, пропитанного ядом.
Печальные, сомкнувшиеся рано,
Они зовут к непознанным усладам.
И руки — бледный мрамор полнолуний,
В них ужасы неснятого проклятья,
Они ласкали девушек-колдуний
И ведали кровавые распятья.
Ему в веках достался странный жребий —
Служить мечтой убийцы и поэта,
Быть может, как родился он — на небе
Кровавая растаяла комета.
В его душе столетние обиды,
В его душе печали без названья.
На все сады Мадонны и Киприды
Не променяет он воспоминанья.
Он злобен, но не злобой святотатца,
И нежен цвет его атласной кожи.
Он может улыбаться и смеяться,
Но плакать… плакать больше он не может.
Сергей Ветров 30.10.2010 14:33 Заявить о нарушении
хотя сыграл Н. Гумилев в творческой судьбе госпожи Дмитриевой не лучшую роль... теперь и я это знаю, спасибо Вам.
Сергей Ветров 30.10.2010 14:43 Заявить о нарушении
Сергей Ветров 30.10.2010 14:43 Заявить о нарушении
))) Обратно Вам следующую цитату
/а насчёт роли... "не лучшую" - а что чего лучше? у меня периодически впечатление, что мы живём много позже Конца Света, так что вот, ничего хорошего ждать не приходится. - И потом, опять же, любовь. Молодые люди интересуются тем, что более увлекательно, а что бы им было не найти замечательную светлую девушку и жить бы с ней на всю жизнь душа в душу./
ПРОРОК
I. Он раскрывает
Он пришел сюда от Востока,
Запыленным плащом одет,
Опираясь на жезл пророка,
А мне было тринадцать лет.
Он, как весть о моей победе,
Показал со скалистых круч
Город, отлитый весь из меди
На пожарище рдяных туч.
Там — к железным дверям собора
Шел Один — красив и высок.
Его взгляд — торжество позора,
А лицо — золотой цветок.
На камнях, под его ногами,
Разгорался огненный след,
Поднимал он черное знамя...
А мне было тринадцать лет...
II. Он улыбается
Он долго говорил и вдруг умолк...
Мерцали нам со стен сияньем бледным
Инфант Веласкеса1 тяжелый шелк
И русый Тициан2 с отливом медным.
Во мраке тлел камин; огнем цвели
Тисненых кож и чернь и позолота;
Умолкшие слова в тиши росли,
И ждал развернутый том Дон Кихота.
Душа, убитая тоской отрав,
Во власти рук его была, как скрипка,
И увидала я, глаза подняв,
Что на его губах зажглась улыбка.
III. Он упрекает
Волей Ведущих призвана в мир
К делу великой страсти,
Ты ли, царица, бросишь наш пир,
Ты ль отойдешь от власти?
Ты ли нарушишь стройный чертеж
Миру сокрытых братий?
Ты ли, царица, вновь не сольешь,
Силой своих заклятий,—
С мрачною кровью падших богов
Светлую кровь героев?
Ты ли, царица, жаждешь оков,
Дух свой постом успокоив?
Ты ли, святую тайну храня,
Ключ золотой Востока,
Ты ли, ребенок, бросишь меня?
Ты ли сильней пророка?
IV. Он насмехается
Ваш золотисто-медный локон
Ласкает черные меха.
Вы — образ древнего греха
В шелку дымящихся волокон.
Ваш рот не скроет Вашу страсть
Под едкой горечью сарказма,
И сердце алчущего спазма
Сильней, чем Вашей воли власть.
Я в лабиринтах безысходных
Сумел Ваш гордый дух пленить,
Я знаю, где порвется нить,
И как, отвергнув путь свободных,
Смирив «святую» плоть постом,
Вы — исступленная Химера —
Падете в прах перед Христом,—
Пред слабым братом Люцифера. /Черубина де Габриак/
;
ИСПОВЕДЬ
В быстро сдернутых перчатках
Сохранился оттиск рук,
Черный креп в негибких складках
Очертил на плитах круг.
В тихой мгле исповедален
Робкий шепот, чья-то речь.
Строгий профиль мой печален
От лучей дрожащих свеч.
Я смотрю игру мерцаний
По чекану темных бронз
И не слышу увещаний,
Что мне шепчет старый ксендз1.
Поправляя гребень в косах,
Я слежу мои мечты,-
Все грехи в его вопросах
Так наивны и просты.
Ад теряет обаянье,
Жизнь становится тиха,-
Но как сладостно сознанье
Первородного греха... /Черубина де Габриак/
*
http://www.zaycev.net/pages/982/98251.shtml Нау, К Элоизе
Фолко Торбинс 30.10.2010 22:46 Заявить о нарушении
/а насчёт роли... "не лучшую" - а что чего лучше? у меня периодически впечатление, что мы живём много позже Конца Света, так что вот, ничего хорошего ждать не приходится. - И потом, опять же, любовь. Молодые люди интересуются тем, что более увлекательно, а что бы им было не найти замечательную светлую девушку и жить бы с ней на всю жизнь душа в душу./
ПРОРОК
I. Он раскрывает
Он пришел сюда от Востока,
Запыленным плащом одет,
Опираясь на жезл пророка,
А мне было тринадцать лет.
Он, как весть о моей победе,
Показал со скалистых круч
Город, отлитый весь из меди
На пожарище рдяных туч.
Там — к железным дверям собора
Шел Один — красив и высок.
Его взгляд — торжество позора,
А лицо — золотой цветок.
На камнях, под его ногами,
Разгорался огненный след,
Поднимал он черное знамя...
А мне было тринадцать лет...
II. Он улыбается
Он долго говорил и вдруг умолк...
Мерцали нам со стен сияньем бледным
Инфант Веласкеса1 тяжелый шелк
И русый Тициан2 с отливом медным.
Во мраке тлел камин; огнем цвели
Тисненых кож и чернь и позолота;
Умолкшие слова в тиши росли,
И ждал развернутый том Дон Кихота.
Душа, убитая тоской отрав,
Во власти рук его была, как скрипка,
И увидала я, глаза подняв,
Что на его губах зажглась улыбка.
III. Он упрекает
Волей Ведущих призвана в мир
К делу великой страсти,
Ты ли, царица, бросишь наш пир,
Ты ль отойдешь от власти?
Ты ли нарушишь стройный чертеж
Миру сокрытых братий?
Ты ли, царица, вновь не сольешь,
Силой своих заклятий,—
С мрачною кровью падших богов
Светлую кровь героев?
Ты ли, царица, жаждешь оков,
Дух свой постом успокоив?
Ты ли, святую тайну храня,
Ключ золотой Востока,
Ты ли, ребенок, бросишь меня?
Ты ли сильней пророка?
IV. Он насмехается
Ваш золотисто-медный локон
Ласкает черные меха.
Вы — образ древнего греха
В шелку дымящихся волокон.
Ваш рот не скроет Вашу страсть
Под едкой горечью сарказма,
И сердце алчущего спазма
Сильней, чем Вашей воли власть.
Я в лабиринтах безысходных
Сумел Ваш гордый дух пленить,
Я знаю, где порвется нить,
И как, отвергнув путь свободных,
Смирив «святую» плоть постом,
Вы — исступленная Химера —
Падете в прах перед Христом,—
Пред слабым братом Люцифера. /Черубина де Габриак/
;
ИСПОВЕДЬ
В быстро сдернутых перчатках
Сохранился оттиск рук,
Черный креп в негибких складках
Очертил на плитах круг.
В тихой мгле исповедален
Робкий шепот, чья-то речь.
Строгий профиль мой печален
От лучей дрожащих свеч.
Я смотрю игру мерцаний
По чекану темных бронз
И не слышу увещаний,
Что мне шепчет старый ксендз1.
Поправляя гребень в косах,
Я слежу мои мечты,-
Все грехи в его вопросах
Так наивны и просты.
Ад теряет обаянье,
Жизнь становится тиха,-
Но как сладостно сознанье
Первородного греха... /Черубина де Габриак/
*
http://www.zaycev.net/pages/982/98251.shtml Нау, К Элоизе
Фолко Торбинс 30.10.2010 22:46 Заявить о нарушении
Баллада
Пять коней подарил мне мой друг Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо,
Чтобы мог я спускаться в глубины пещер
И увидел небес молодое лицо.
Кони фыркали, били копытом, маня
Понестись на широком пространстве земном,
И я верил, что солнце зажглось для меня,
Просияв, как рубин на кольце золотом.
Много звездных ночей, много огненных дней
Я скитался, не зная скитанью конца,
Я смеялся порывам могучих коней
И игре моего золотого кольца.
Там, на высях сознанья — безумье и снег,
Но коней я ударил свистящим бичем,
Я на выси сознанья направил их бег
И увидел там деву с печальным лицом.
В тихом голосе слышались звоны струны,
В странном взоре сливался с ответом вопрос,
И я отдал кольцо этой деве луны
За неверный оттенок разбросанных кос.
И, смеясь надо мной, презирая меня,
Люцифер распахнул мне ворота во тьму,
Люцифер подарил мне шестого коня —
И Отчаянье было названье ему. /Н. Гумилёв/
Фолко Торбинс 30.10.2010 22:52 Заявить о нарушении
Пять коней подарил мне мой друг Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо,
Чтобы мог я спускаться в глубины пещер
И увидел небес молодое лицо.
Кони фыркали, били копытом, маня
Понестись на широком пространстве земном,
И я верил, что солнце зажглось для меня,
Просияв, как рубин на кольце золотом.
Много звездных ночей, много огненных дней
Я скитался, не зная скитанью конца,
Я смеялся порывам могучих коней
И игре моего золотого кольца.
Там, на высях сознанья — безумье и снег,
Но коней я ударил свистящим бичем,
Я на выси сознанья направил их бег
И увидел там деву с печальным лицом.
В тихом голосе слышались звоны струны,
В странном взоре сливался с ответом вопрос,
И я отдал кольцо этой деве луны
За неверный оттенок разбросанных кос.
И, смеясь надо мной, презирая меня,
Люцифер распахнул мне ворота во тьму,
Люцифер подарил мне шестого коня —
И Отчаянье было названье ему. /Н. Гумилёв/
Фолко Торбинс 30.10.2010 22:52 Заявить о нарушении
моя смерть ездит в черной машине, с голубым огоньком. - мне тоже отчего-то очень по душе эта песенка.
Впрочем как и многие другие "ну ка мечи стаканы на стол", хотя алкоголь не люблю - чем старше становлюсь я, тем все более невкусным становится он :)
или "волки и вороны", или "этот поезд в огне". хотя едва ли я могу сказать, что часто слушаю его песни.
Но он мне все же ближе, чем стихи г-жи Де Габриак.
А на стихи Юнны Мориц есть замечательная песня, вот ее-то я и цитирую на самом деле вместе со словами :)
Сергей Ветров 31.10.2010 01:03 Заявить о нарушении
Впрочем как и многие другие "ну ка мечи стаканы на стол", хотя алкоголь не люблю - чем старше становлюсь я, тем все более невкусным становится он :)
или "волки и вороны", или "этот поезд в огне". хотя едва ли я могу сказать, что часто слушаю его песни.
Но он мне все же ближе, чем стихи г-жи Де Габриак.
А на стихи Юнны Мориц есть замечательная песня, вот ее-то я и цитирую на самом деле вместе со словами :)
Сергей Ветров 31.10.2010 01:03 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.