Вчера отпет Кривулин...

*    *    *
               
                смерть лошадка  смерть мотоциклистка
                В. Кривулин
Вчера отпет Кривулин.
                Раком
утащен в мрачную нору. 
Он шел всегда по буеракам
словесности российской.
                Тпру,
лошадка, стоп теперь машина,
пробито легкое, как шина,
иссяк стихов колючий рой,
лежит во гробе наш герой.

Над ним кадили, толстобрюхи,
аж три противныя попа.
Но вряд ли мучилася Псюхе
Кривулина.
         Умрёшь едва  –
к любой хладеешь уж порнухе.
Безмолвствовала и толпа.

Семидесятников брадатый
и гладковыбритый кагал.
И мякишев, как *** с лопатой,
меж них со свечкою стоял.
В союз писак свежепринятый,
тож, вероятно, горевал.

Текли к Кривулину, алкая 
общенья чудную струю,
а взад, бледнея и икая,
брели, ругаясь «мать твою».
Ах, чем спасти он мог, играя
в игру заведомо ничью.

Что мог открыть, клюкою тыча,
стиха расейского Гарринча,
команд сменивший легион.
Чтоб не залезть в маразм с ногами
не обрастай учениками –
таков Кривулина закон.

Прощай, недугом умерщвленный,
собрат полупрочтённый  наш.
Что нынче станет со вселенной,
когда затих твой карандаш?
- Н е   в з р ы в ,  н о  в с х л и п  - из книжной стенки
строка холодная слетит.
В земле промёрзшей, близ Смоленки,
лежи, лежи.
И он лежит.