Дым

Вселенная, ползущая из тьмы во тьму,
Освещенная фиксатором мгновения,
Предателей боится и скрывается в дыму,
Надеясь потонуть в волнах забвения.

С трудом великим собираю эти мелкие кусочки,
Себя желая вспомнить, чувства омолаживаю,
Но серый дым мои окутывает строчки,
Родные души друг от друга отгораживая.

Ты молча куришь в бесконечном ожидании,
Выплевываешь дым из бездны горьких слов.
А я смотрю, как гаснет зло от долгого страдания,
От сладкой, братской нежности поэзии рабов.

Растленного, ушедшего и славою оставленного,
Забытого, заброшенного в темный, узкий кабинет,
Спокойно-страшного и мелочью отравленного
Глазами влажными ощупываю зыбкий силуэт.

И вот нашел я близкие, знакомые черты,
Драконом взъярившись, и пламенем заката
Сквозь бледный дым чуть слышно и устало дышишь ты,
Своим наследием и продолжением богатый.

Две тени друг напротив друга: ты и я,
Ты – мудр и одинок, я – молод и порочен,
Там, где пройти крылом грозит душа моя,
Ты тихо покорить терпением пророчишь.

О, если бы ты знал, как мне хотелось раньше
Воскликнуть на Вселенную с энергией космических светил,
Открыто, честно и без тени лицемерия и фальши
О том, что я кого-то страстно и до сумасшествия любил!

Ты думаешь, прошли уже наивные и розовые годы,
Исчезли женщины, которых я с благоговением превозносил,
Но не наивна ль эта сладкая иллюзия свободы,
Что для себя я, маленький и черненький, провозгласил?

Но вдруг решить, что ты не прав – а кто же прав тогда?
Пойми, когда про космос спорят слабые частицы,
Возможно, что им вечной правды не увидеть никогда
И откровенья смысла жизни никогда им не добиться.

Рассеянно сказать, что вся реальность в дыме,
Пускаемом хрипящей наркотически зажженной сигаретой,
Да, я согласен, что поэты умирают молодыми,
Но мне отчаянно мечтается дожить до лета.

Зачем противоречить – ведь жить еще не поздно,
Для нас – совсем другие правила на небесах.
Вдохнуть глубокие приказы вечности и просто
Смотреть друг другу искренно в открытые глаза.

Я вижу зеркало – в нем собственное отражение,
И чистую, как юность, безысходную печаль,
Как в сверхизысканном коктейле душ брожение
Уводит прочь от адских песен в сумрачную даль.

Но тучи грозные нависли над железным небосклоном,
Позволив мне трагическую тайну рассмотреть:
Не может человек жить на одной земле с своим же клоном,
Ты должен мне отдать себя, а после – умереть.

Зачем все это – кто придумал жертвенные ритуалы,
Ненужную и злую, утопическую дань,
Кто смеет убивать, ведь человека так осталось мало,
И в вечность насаждать зловонную слюнную брань.

А может, ты самоотверженно и дерзко умираешь за идею,
Свою или чужую, правильную или ложную,
Вносил ты что-то в мир, отчаянно и гордо рея,
Но думаешь теперь, что гибель – дело неотложное.

И не растает дым, ведь я тебя совсем не знаю,
А может быть, мне вовсе и опасно что-то знать,
Ты завтра будешь на меня смотреть из ада или рая,
А мне – как прежде, в одиночестве рассвет встречать.

Мы только встретились – уже пора прощаться,
Но пред разлукой дай единственный и правильный совет:
Ты в дым вошел, а мне – из дыма возвращаться
Под взрывы башен, грохот и манящий звон монет.

Как разобраться мне в твоем расплавленном наследстве,
Прогнившем и отброшенном на дно рукой судьбы?
Я провожу черту под беззаботным детством,
Ответа жду, но ты мне шлешь лишь серые клубы.

Кошмарный занавес не разорвать мелодией хрустальной,
И не растопит горные снега несмелая весна,
Из многих звонких тайн не дашь мне ни одну глухую тайну:
Она сама разденется, когда останется одна.

Уйдет в могилы мудрости из темного, заброшенного края,
Где с ранних лет сегодня учат убивать,
Секреты прошлого, сигналы чуткого мышленья оставляя
Реками жидких слез из океана жизни вытекать.

Мне так их не хватает: ведь они не изменились,
Зато как грубо и невыносимо грустно изменились мы,
Как будто в одночасье в бездну провалились.
Погрязли в изобилии геройств бессмысленной войны.

Ведь людям жизни не познать, не зная смерти,
Немногим суждено над этим миром сильным стать,
Тем, кто в потоке дней и сумасшедшей круговерти
Вампиром жутким будет из могучих ангелов сосать.

А я остался вне любви и вне закона
На карте незаслуженных обид моря соленые считать,
Я знаю, надо выбираться из холодного притона
И ворохи исписанных листовок человеку показать.

Мне в желто-синей тьме мерещится грядущее,
В дыму прошедшее, а настоящее – в крови.
Так пожелай же мне в последний раз удела лучшего,
На дальний путь поэта-странника благослови.

Пусть упрекаем я, что начинал из кризиса,
Но дым мне не позволил по-другому начинать.
И верю я, что мне святое время близится
Тяжелых солнц знамена красочные затмевать.

Тогда ворвется в келью свежий воздух оптимизма
И расцветет заблудшая душа, и заиграет кровь,
И укрываясь от глубоких социальных катаклизмов,
Возможно, наконец, придет столь долгожданная любовь.

И не исчезнет бриллиантов дымный прах,
Разбившихся о металлические плиты,
Растет альтернатива с ангельским пером в зубах
От мудрых болтунов до извращенцев бритых.

Нет места мне в строю блестящей, обезумевшей ватаги,
Я ухожу во тьму от бешеных энергий и стихий,
Старательно свои рисую собственные флаги
И с аккуратностью обмакиваю в дым стихи.

Достойно миновав печаль, и радость, и порок,
Мне суждено пылать в огне изысканной природы,
Пусть этот дикий и холодный мир погреется чуток:
Мне нет резона скупо экономить годы.

Когда откажет вечность своему уставшему рабу,
Как мной тебя, свою судьбу я заменю другим,
Но даже если боги скрутят этот мир в трубу
Меня прикроет сладкою истомой
Насмешливый, родной, почти знакомый
Дым…

февраль 2002